Шрифт:
С первых же строк в сюжете «Орлеанской девственницы» выделялись нескольких сквозных любовных линий, среди которых основными являлись отношения Карла VII и Агнессы Сорель [687] , французского капитана Ла Тримуйля (его прототипом выступал Жорж де Ла Тремуй, великий камергер короля) и итальянки Доротеи [688] , английского военачальника Тальбота и госпожи Луве, супруги королевского советника [689] . По ходу действия к ним добавлялась еще одна, самая важная пара любовников — собственно Жанна д'Арк и очарованный ее доблестью Дюнуа [690] . Интимные связи этих героев — а они то встречались, то расставались, то попадали в расставленные их врагами ловушки — были главной движущей силой поэмы и ее основным содержанием. На фоне бесконечных сексуальных приключений всех без исключения персонажей от читателя как будто полностью ускользала главная цель автора — прославление победы французских войск под Орлеаном [691] .
687
С истории их любви начиналась первая песнь поэмы: «Агнеса, милая, мое желанье, / Весь мир — ничто перед твоей красой, / Царить и биться — что за сумасбродство! / Парламент мой отрекся от меня; / Британский вождь грозней день ото дня; / Но пусть мое он видит превосходство: / Он царствует, но ты зато — моя» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 14). В действительности на момент решающей битвы за Орлеан, т. е. в 1429 г., Агнессе Сорель было около семи лет (она родилась в 1422 г.).
688
«Был грустен Ла Тримуйль: "Ах, злой удел / Мне в Пуату родиться повелел! / В Милане я оставил Доротею; / Здесь, в Орлеане, я в разлуке с нею. / В боях пролью я безнадежно кровь, / И — ах! — умру, ее не встретив вновь!"» (Там же. С. 16).
689
«Луве, юрист, не знал того, — увы! — / Что было достоянием молвы: / А то бы он заботился не меньше, / Чем о врагах, о милой президентше. / Вождь осаждающих, герой Тальбот, / Любя ее, любим был в свой черед» (Там же).
690
«Воспламенен, но сдержан, Дюнуа / Одной рукой поддерживал подругу, / А та в ответ, по воле естества, / Плечом склонялась на его кольчугу, / И головы касалась голова. / И вот, пока герои наши мчались, / Нередко губы их соприкасались — / Конечно, чтобы говорить вблизи / Об Англии с их родиной в связи» (Там же. С. 52).
691
С соответствующего заявления начиналась песнь первая поэмы: «Но должен я вас ныне приготовить / К услышанью Иоанновых чудес. / Она спасла французские лилеи. / В боях ее девической рукой / Поражены заморские злодеи» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 9).
Не менее значимую часть «Девственницы» составляли и «ответвления» от основного сюжета, также посвященные исключительно теме секса. Сюда прежде всего относились рассказы о многочисленных претендентах, пытавшихся лишить главную героиню невинности: Жанну д'Арк преследовали английский монах Грибурдон, встретившийся с ней в Вокулере [692] ; конюх из местной таверны, в которой она служила [693] ; все без исключения придворные Карла VII в Шиноне, сначала устраивающие девушке медицинский осмотр, а затем выдающие ей соответствующий «патент» [694] ; Гермафродит, отродье дьявола и совращенной им монашки, дважды заманивавший Жанну в свой замок [695] ; наконец, влюбленный в нее крылатый осел, подаренный спасительнице Франции св. Дионисием и служивший ей боевым конем [696] .
692
«Один монах, прозваньем Грибурдон, / Покинувший с Шандосом Альбион, / Был в это время в том же самом месте, / И он решил лишить Иоанну чести» (Там же. С. 22).
693
«У некоего грубого невежды / Явились те же самые надежды, / С правами теми же на страстный пыл / Уж потому, что конюхом он был» (Там же).
694
«… они глядят / На девушку, открытую их взорам / Совсем нагой, и господин декан, / Вотще искав какой-нибудь изъян, / Вручает миловидной внучке Евы / Пергаментный патент на званье девы» (Там же. С. 32).
695
«Тогда, от нового желанья пьяный, / Отыскивает он постель Иоанны, /. К ней поцелуем приникая страстно, / На стыд небесный посягает властно» (Там же. С. 58).
696
«Давно питая в сердце тайный пыл / К прекрасной Девственнице, полной сил, — / Строй нежных чувств, которые едва ли / Ослы простые на земле знавали» (Там же. С. 162).
Прочие героини поэмы также были вынуждены постоянно отбиваться от посягательств на их честь. Доротея противостояла собственному дяде-архиепископу, разбойнику Мартингеру и английскому капитану Жану Шандосу [697] . С ним же, а также с его пажом Монрозом и его духовником безуспешно сражалась Агнесса Сорель [698] . В монастыре, где возлюбленная Карла VII пыталась укрыться от домогательств, ее заманивала в постель сестра Безонь, оказывавшаяся при ближайшем рассмотрении переодетым юношей [699] . Наконец, ее насиловал английский капитан, напавший на тот же самый монастырь [700] .
697
«Как вдруг архиепископу пришла / Фантазия узнать, как поживает / Его племянница в глуши полей. / Дворец он для деревни оставляет / И. там пленяется красой моей» (Там же. С. 90). См. также: Там же. С. 110–113 (Мартингер), 169 (Шандос).
698
«Шандоса беспощадный духовник / Использовал благоприятный миг, / И, несмотря на слезы, стоны, крик, / Он овладел Агнесой грубой силой» (Там же. С. 121). См. также: Там же. С. 44 (Шандос), 125 (Монроз).
699
«Сестра-студент в покое и богатстве / Довольно весело жила в аббатстве» (Там же. С. 129).
700
«Начальник святотатцев, рослый бритт, / Бросается к сопернице Харит. / Ему, о дисциплине помня свято, / Агнесу уступают два солдата» (Там же. С. 132–133).
Абсолютно все вставные «новеллы», которые регулярно появлялись на страницах «Девственницы» и уводили читателей еще дальше от основного сюжета, также были замешаны на эротике. Гермафродит в своем замке пытался обольстить гостей обоего пола [701] ; английский рыцарь д'Арондель, прибывший на континент, дабы «вредить французам», в действительности путешествовал по чужой стране с молодой любовницей Юдифью де Розамор [702] . Разбойник Мартингер вместо того, чтобы продолжить путь в Лорето, где он надеялся получить отпущение грехов, похищал Доротею и Юдифь, дабы как следует с ними позабавиться [703] .
701
Там же. С. 56–59 (песнь 4).
702
Там же. С. 102–105 (песнь 8).
703
Там же. С. 106–113 (песни 8 и 9).
Сюда же относились разнообразные мифологические и библейские сюжеты [704] , искусно вплетенные в ткань повествования, а также рассказы о вполне реальных событиях из прошлого Франции и других европейских стран, задействованные Вольтером для усиления производимого эффекта. Приключения главных персонажей поэмы он сравнивал с действительно имевшими место историями: проповедника-иезуита Жан-Батиста Жирара, обвиненного в растлении своих «духовных дочерей» [705] ; Марии Авроры фон Кёнигсмарк, любовницы польского короля Августа I Сильного [706] ; основателя «двойного» (т. е. мужского и женского) монастыря Фонтевро Робера д'Арбрисселя [707] ; императора Константина Великого, убившего собственную жену Фаусту, которая якобы была ему неверна [708] . Завершался этот исторический экскурс кратким упоминанием любовных связей французских монархов: Франциска I с Анной де Писсле, Генриха II с Дианой де Пуатье, Генриха IV с Габриэль д'Эстре, Людовика XIV с Марией Манчини, Франсуазой-Атенаис де Монтеспан и Луизой-Франсуазой де Лавальер [709] и т. д.
704
Вольтер обращался к историям Самсона и Далилы, Юдифи и Олоферна (Там же. С. 26, 112), царицы Савской, Фалестриды (С. 55–56), Ахилла и Деидамии (С. 129), Авраама и Агари, Иакова и его двух жен, Вооза и Руфи, Давида и Вирсавии (С. 147–148), Флоры и Зефира (С. 151), Елены и Менелая (С. 221).
705
«Так, уверяли нас, монах Жирар, / Младую исповедуя девицу, / Сумел вдохнуть в нее любовный жар / И похотью воспламенил юницу» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 24).
706
«О Кенигсмарк, в истории прочли мы, / Что шведский Карл, воитель нелюдимый, / Монархов победитель и любви, / К двору не принял прелести твои» (Там же. С. 52–53).
707
«Был рыцарь схож с Робертом д'Арбрисселем, / Святым, который некогда любил, / Чтоб с ним в постели две монашки спали, / Ласкал округлость двух мясистых талий, / Четыре груди — и не согрешил» (Там же. С. 53).
708
«Отравлен страстью, ревностью сожжен, / Я предал смерти и жену и сына. / Итак, не удивляйся, Грибурдон, / Что пред собою видишь Константина!» (Там же. С. 67).
709
Там же. С. 163–164 (песнь 13).
Более того, «Орлеанская девственница» оказывалась по сути энциклопедией всех возможных сексуальных девиаций. Вольтер описывал разнообразные формы сожительства, не освященные браком, в результате чего у главных героев, естественно, появлялись незаконнорожденные дети: к ним относились «бастардов украшенье Дюнуа», Доротея, оказавшаяся дочерью английского рыцаря Поля Тирконеля, и ее собственный сын от Ла Тримуйля [710] . Упоминались в поэме и гомосексуальные отношения, а также инцест [711] . И наконец, тема влюбленного в Жанну осла, что происходило, разумеется, по наущению дьявола, влекла за собой рассуждения о скотоложестве [712] .
710
Там же. С. 49, 88. Сюда же добавлялись отсылки к рожденным вне брака мифическим Вакху, Алкиду, Ромулу, Персею и вполне реальному Вильгельму Завоевателю (Там же. С. 173).
711
Там же. С. 153 (намеки на близкие отношения Цезаря и Никомеда, Александра Македонского и Гефестиона), С. 90–91, 163–164 (истории Доротеи и ее дяди-архиепископа, а также папы римского Александра VI и его незаконнорожденной дочери Лукреции Борджиа). Подробнее см.: Tsien J. Voltaire and the Temple of Bad Taste: A Study of La Pucelle d'Orleans. Oxford, 2003. P. 312–346; Ferret O., Lotterie F. Voltaire et le sexe: du genre sans theorie? // Revue Voltaire. 2014. T. 14. P. 13–32.
712
«Осел ответил ей: "Равняет всех / Любовь. Пусть — Франция, война, победа; / Однако лебедя любила Леда, / Однако дочь Миноса-старика / Всем паладинам предпочла быка, / Орел унес, лаская, Ганимеда, / И бог морей, во образе коня / Филиру пышнокудрую пленя, / Был вряд ли обольстительней меня"» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 235).
Таким образом, «Девственница», заявленная как поэма, повествующая о славном противостоянии французов и англичан в решающей битве за Орлеан, буквально на глазах у изумленных читателей превращалась в рассказ о любовных отношениях, которые, по мнению Вольтера, всегда оказывались важнее любого сражения с врагом [713] . Св. Дионисий с большим трудом вырывал Карла VII из объятий Агнессы Сорель, дабы он возглавил, наконец, собственные войска [714] . Легенда о тайном знаке, якобы данном Жанной д'Арк дофину в Шиноне, что позволило ему уверовать в ее миссию по спасению страны, в поэме обретала весьма скабрезное содержание [715] . Для Тальбота взятие Орлеана означало вовсе не победу в очередном сражении, но возможность увидеться с возлюбленной — «президентшей» Луве [716] . На захватнический характер войны, которую вели его соотечественники на континенте, указывал всего один эпизод — сцена насилия над обитательницами монастыря [717] . Все поединки между английскими и французскими рыцарями, описанные в поэме, сводились к защите чести и достоинства той или иной представительницы слабого пола [718] . Даже в бой противники отправлялись, призывая на помощь не только свв. Дионисия и Георгия, но Венеру и Амура [719] . Главным же рефреном «Девственницы» оставались слова о том, что война — тяжкое бремя для любого мужчины, поскольку она заставляет его отказаться от женщин и, как следствие, от сексуальных удовольствии [720] .
713
«И был рассеян царственный повеса; / Когда бастард, отвагою объят, / Звал: "В Орлеан", — король шептал: "Агнеса"» (Там же. С. 178).
714
«Клянусь Христом, — промолвил он владыке, — / Возможно ль, чтоб дремал король великий / В цепях Амура средь таких трущоб! / Как! Ваши руки чужды состязанью! /… Вы грозных оставляете врагов / На троне ваших царственных отцов! / В сражении умрите смертью славной / Иль сатанинских изничтожьте слуг!» (Там же. С. 30).
715
«Он молвил: "Чтоб поверил я вполне, / Скорей, не думая, скажите мне, / Чем в эту ночь я с милой занимался". / Но коротко: "Ничем!" — ответ раздался. / Склонился Карл пред Божиим перстом / И крикнул: "Чудо!" — осенясь крестом» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 31). В источниках XV в., естественно, сообщалось об иных «знаках», якобы данных Жанной дофину в Шиноне: об узнавании Карла среди придворных, о тайной молитве короля и о принесении ему короны ангелом: Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 44–63.
716
«Инициалы госпожи Луве / Сияют золотом на синеве / Стального шлема. Гордый и упрямый, / Он полон был любезной сердцу дамой / И средь развалин и недвижных тел / Ее ласкать и целовать хотел» (Вольтер. Орлеанская девственница. С. 180).
717
«Но, сестры дорогие, / Вам каково, неопытным таким, / Стыдливым, целомудренным, простым, / Вздыхать и биться, сердцем холодея, / В объятьях беспощадного злодея, / Снося противных поцелуев грязь!» (Там же. С. 132).
718
Там же. С. 105–108 (поединок Ла Тримуйля и д'Аронделя, пытавшихся решить, чья дама сердца лучше), С. 160–166 (поединок Жанны д'Арк с Жаном Шандосом), С. 170–171 (поединок Шандоса и Ла Тримуйля за честь Доротеи), С. 174–175 (поединок Шандоса и Дюнуа, мстящего за гибель Доротеи и Ла Тримуйля).
719
Там же. С. 49, 161, 218–219.
720
Эта мысль ярче всего была выражена в репликах Карла VII, в военном походе постоянного тоскующего по Агнессе Сорель: «Ах! — вскрикнул Карл. — Я уступить готов / Все рыцарство мое и духовенство, / Иоанну д'Арк, остатки округов, / Где признают еще мое главенство! / Пускай берут британцы что хотят, / Но пусть мою любовь мне возвратят!» (Там же. С. 120).
На фоне многочисленных героев поэмы, которые только и делали, что при первой же возможности укладывались в постель или пытались друг друга изнасиловать, одна лишь Дева, по замыслу автора, до поры до времени оставалась выше подобных «низменных» устремлений. Влюбленная в Дюнуа, она отказывала ему в близости до того момента, пока ее главная цель — спасение Орлеана и всей страны — не будет достигнута [721] . Пытавшегося лишить ее девственности конюха Жанна — в отсутствие своего крылатого осла — превращала при помощи колдовства в боевого «лошака» и верхом на нем устремлялась навстречу новым подвигам [722] . Монах Грибурдон за попытку изнасиловать героиню в замке Гермафродита оказывался в аду, где рассказывал историю своего нравственного падения дьяволу и его присным [723] . Внезапное нападение девушки на Жана Шандоса мешало ему надругаться над Агнессой Сорель [724] , а вызвав английского капитана на поединок, Жанна, при посредничестве св. Дионисия, превращала его в полного импотента [725] . Попытка лишить ее саму невинности, предпринятая неким английским солдатом в разоренном монастыре, оборачивалась для него потерей мужского достоинства [726] . И все же, именно в те мгновения, когда завершалась решающая битва за Орлеан, Жанна уступала-таки собственным чувствам и падала в объятья Дюнуа. Обет целомудрия, принесенный ею, оказывался нарушен, и на этом поэма Вольтера заканчивалась [727] .
721
«Она очнулась и, что было сил, / Кричит: "Остановитесь, друг прелестный! / Еще не время, час не наступил, / Умерьте ваш неудержимый пыл! / Вам одному я верность обещаю, / Вам девства своего отдам я цвет, / Но вы должны еще родному краю / Помочь стереть позор последних лет"» (Там же. С. 239–240).
722
«Кудесничество — дело не девичье, / Но, каково ни есть твое обличье, / Ты мне сейчас заменишь лошака. / Осел мой улетел за облака. / Беру тебя, чтоб не было заминки» (Там же. С. 74).
723
Там же. С. 63–71 (песнь 5).
724
«Едва Шандос последние завесы / Сорвал с дрожащих прелестей Агнесы, / Как вдруг Иоанна из рядов в ряды / Несется воплощением беды» (Там же. С. 47).
725
«Кричит Шандосу: "Англии защита, / Нельзя сказать, что ты непобедим. / Господь, услышавший мои молитвы, / Лишил тебя меча в начале битвы"» (Там же. С. 166).
726
«Ее соперника ждала могила: / Она ему то место отрубила, / Которым монастырь позорил он» (Там же. С. 142).
727
«И в ту же ночь стыдливая Иоанна, / Осла спровадив в райские хлева, / В положенном обете постоянна, / Сдержала слово перед Дюнуа. / И брат Лурди направо и налево / Еще кричал: "Она всем девам Дева!"» (Там же. С. 250).