— Всё будет хорошо, — сказал ему Рудольф.

Маркус ещё раз взглянул на обрушившиеся своды и стены. Он корил себя за то, что ничего не чувствовал от увиденного. Рыцарю казалось: «Это всё горячка после драки, так бывает, после битвы тяжело сочувствовать». Но прошло несколько часов, а ему не было никакой печали от мысли, что Выш, тот самый город, ради которого он отправился в поход, ради которого боролся и рисковал, исчез.

Краем глаза он заметил, как молча плачет Рудольф.

— Всё будет хорошо, — повторили его губы шепотом.

Четверо выживших старательно огибали места, где роились черные воронки. Внутрь них втягивался воздух, а с ним и желтая опавшая листва. Солнце словно горело ярче и жарче, Маркус не помнил такой теплой осени, как сейчас.

Они решили отправиться в Данар. До Эйны идти слишком далеко, не меньше двух дней пути, не считая отсутствия у них ездовых лошадей. Данар и ближе, и доступнее пешему путешественнику.

К полудню всё королевство содрогалось. Природа болезненно восприняла случившееся в магической башне Выша. Маркус считал это восшествием Дрекаваца. «Только боги обладают такой мощью, — говорил он себе. — Только они способны сотрясать землю так, что разрываются пашни и иссыхают реки».

Почему людей прокляли на новое испытание? Как много должно пролиться ещё крови, чтобы удовлетворить божью ненасытность? Маркус старательно избегал вопросов в голове, но ему казалось, что в происходящем виноват лично он. Упустил возможность раз и навсегда побороть зло.

«Если бы я рванул к чертовому Албину, то не загорелась бы сейчас земля под королевством, — сокрушался рыцарь. — А Брассика и так сама справлялась с данарцами. Только погляди-ка: на ней все порезы залечились, даже рубцы легонькие и розовенькие…»

Весь путь был в тишине, лишь Брассика немного вздыхала от боли. Маркус вспоминал первые дни знакомства с ней, пока ноги несли. Он недооценил девушку. Маркус вообще никаких магов не любил, да и учителей тоже, кроме Яноша из Выша, что учил его фехтованию. Хорошим учителем был немой кузнец, имя которого он не помнил; всё детство Маркус называл кузнеца по-простому Немым, тот отвечал ему всякий раз мычанием и подзатыльником. Немой научил точить мечи до прекрасной остроты.

И всё. От грамотеев, особенно столичных, Маркуса тошнило: «Заносчивые и надменные псари, позабывшие, как выглядит свой народ. Где были грамотейки, когда разрушали Выш?»

Его сердце боялось, что в Данаре предстоит рассказать про Валука и рыцарей, которые погибли вместе с ним в магической башне Выша. Но что говорить? Валук — предатель? Нужны доказательства, а самое главное из них исчезло. Остался только жезл, который подобрали с отрубленной руки тирана. С мертвеца не спросишь, кому он прислуживал и за что боролся. И потом, их в первый раз встретили враждебно, а после новости о смерти шолена можно накликать беду на свою голову от ослепленных яростью…

Атропа потребовала остановиться.

— Вы заметили?

— Заметили что?

— Как посерело окружение повсюду, — Атропа тыкала в опустевшие деревни, на полегший скот, на брошенные пашни, на окружный лес, весь прогнивший и иссохший.

И действительно, всё время они шли мимо мертвых полей, не обращая никакого внимания на случившееся.

— Я наконец-то поняла. Я поняла! — крикнула Атропа. — Те замудренные механизмы из труб, что мы видели возле хором королевны — это существо отнимает жизнь!

— У кого?

— Да у всех, касатик, у всех!

— Разве такое возможно? Наверное, ты ошиблась, — на Рудольфе не было лица.

Маркус догадывался: вина за тайное соучастие в делах Дрекаваца легла тяжкой ношей на его сердце. Рудольф помогал Брассике идти, сняв с неё самые тяжелые вещи и приободряя словами «Всё будет хорошо».

— А почему нет? — возмутилась от несогласия Атропа.

— Допустим, ты права, и это чудовище отбирает жизни из нашего мира при помощи таких механизмов. Зачем такое делать? — спросил Маркус.

— Я… Мой древний народ считал…

Вдруг показался усиливающийся свист. С криком «Ложись!» рыцарь оттолкнул Атропу на обочину. Огромный обломок рухнул на дорогу, раскидав камни и землю. Сухая серая трава в нескольких местах заиграла огнем.

Не успел Маркус отряхнуться, как из воронки задул сильный ветер. Воронка разродилась серебряной гладью, словно зеркало растеклось лужей. Через эту лужу вышло большое человекоподобное существо.

Катившийся на шаре силуэт приближался к ним. Приподнятая рука указывала на Атропу. Паровой свисток издал звук, и в неё прилетело три тонких болта.