Албин спрятался за Валуком.

Голос девушки звучал всё более гулко и мощно, застучали стены и зашелестили ковры. Её ноги внезапно изъелись и пропали, а на их месте выросли четыре костистых конечности, как у краба. Рудольф, заметив такую перемену, крепче взялся за молот, но всё же не бросил защищать.

Руки Брассики превратились в клешни, а голова покрылась хитиновым шлемом. Все её тело позеленело и облеклось в защиту шипов и когтей. Она подмигнула священнику лицом, ещё сохранявшим прежний человеческий облик: «Держись!».

Брассика-краб двинулась навстречу Валуку; сделав странный натужный жест, она выбросила из пор алую пыль, мириадами осевшую в зале. Вдыхающие отравленный воздух потеряли контроль разума.

Первыми перешли на сторону Брассики гоблины. Их покрыла неистовая ярость. Маленькие серо-салатовые существа нападали на всех прочих, в том числе и на самих себя. Следом за ними впали в бешенство еретики. Рыцари Данара растерялись и утратили контроль над ситуацией.

— Щитами сплотиться вокруг протектора! Держать кольцо! — приказал седой старшина латникам. — Не подпускать чудовище к господину.

Суматоха усиливалась. Ходульными ногами и клешнями Брассика пробивала себе путь, а следом за ней шли Маркус, Рудольф и Атропа. Стрелы, пики и мечи не могли пробить корпус Брассики, хотя ей всё сложнее было отбиваться. Подобравшись как можно ближе к Валуку, она попробовала клешней взять его в плен; Албин, заметив скорую победу девушки, произнес необычное заклинание, и артефакт в руках Валука произвел свою копию. Они мастерски поменялись оригиналом и фальшивкой.

Дрекавац растворился во тьме образовавшегося шара, а вместе с ним в портал вбежал декан Брассики. В ярости девушка щелкнула клешней, на этот раз весьма удачно. Конечность с жезлом упала на пол. Покалеченный Валук побежал в тайный ход.

— Следуйте за ним, я тут разберусь.

— А как же ты? Я останусь с тобой, — сказал Рудольф.

— Нет, догоните Валука.

— Можно мне остаться? — спросил Маркус.

Брассика не ответила и вернулась в бой, махая клешнями и пробивая стальные доспехи крабовой конечностью. Рудольф и Атропа помчались за раненным наместником. Через тайный ход открылся прорытый по-грубому тоннель, укрепленный деревянной крепью. Впереди бежал Рудольф, позади него подначивала трактирщица.

— Ну давай, кулебяка, сейчас упустим же!

— Я задыхаюсь, — признался священник.

— Ещё не время помирать, толстячок.

Показался сияющий светом выход, а с ним и силуэт Валука. Он пытался перекрыть валуном проход. Рудольф ударил ему в грудь своим молотом.

Испачканный и окровавленный, Валук прижал оставшейся рукой артефакт к сердцу. Священник увидел, как наступившее утро раскрыло небо в светло-розовом цвете: победа как никогда близка!

— Я законный правитель Данара… меня нельзя убивать, понимаете? Кто вы такие, чтобы меня судить? — закашлявшись, однорукий Валук поперхнулся от боли. Никакого оружия при нем не было, плащ покрылся коричневой грязью, и лишь блестящий нагрудный доспех, украшенный сапфировыми камнями, остался напоминанием о былом величии этого существа. Рудольф смотрел на него, лежащего в сухой и зачахшей траве, испытывая чувство глубокого презрения. Как резко гибнут тираны. Ещё час назад этот человек покушался на власть во всём королевстве, устроил грандиозный поход и планировал объять в своей тирании всех живых существ, а теперь предстал перед судом остроухой трактирщицы с простоватыми манерами и священником, отлученным от церкви.

Наместник жадно глотал воздух, прижался спиной к валуну и никому не желал отдать артефакт.

— Вы меня слышите? — повторился Валук. — Вы меня слышите? Кто вы такие? Вы просто чернь, погрязшая в чванстве и забывшая о своем месте. Я Валук, лорд-протектор Данара, верховный шолен и наместник королевской власти. Я должен жить и властвовать ради процветания королевства…

Рудольф ударил молотом прямо в грудь. Драгоценные синие сапфиры полетели россыпью в разные стороны. Валук захлебнулся от крови.

— Вы не имеете права. Я…

— Ты всего лишь тиран. Мы ещё долго будем постигать все твои злые деяния и судить преступления. Одного лишь ты достоин — бесконечного презрения за покушение на чужое.

— Народ требует суда, — Атропа приставила топор в центр ещё нерасколотого доспеха.

— Я всего лишь заботился о благе и процветании… я не заслуживаю.

— И народ вынес вердикт, — серебряный молот Рудольфа с грандиозным ускорением ударил в обух.

Маркус ощутил внутреннюю вибрацию, когда в очередной раз ловко ударил янтарным мечом по врагу. Дрожь быстро нарастала, превратились в невыносимую игру с сердцем. Стало плохо. Все прочие дерущиеся, люди и нелюди, данарцы и гоблины, тоже ощутили движение под ногами. Сражение остановилось.

Вибрация распространилась на стены башни. С потолка посыпались пыль и песок, звонко задрожал единственный уцелевший витраж, посыпались разноцветные острые обломки. Кто-то принялся бежать из башни вниз по лестнице, бросая мечи и топоры, а кто-то впал в истерику. Маркус в толпе мертвых тел и растерянных воинов искал затерявшуюся Брассику.