Во время последнего Выбора я думала, что это было по доброте душевной. Теперь я была достаточно взрослой, чтобы понять, что это был способ обеспечить самоуспокоенность. Знак умиротворения людей, которым предстояло стать свидетелями того, как слишком много семей принесут себя в жертву. Последующая вечеринка не праздновала мира, как меня учили. Это было облегчением для тех, кто не был выбран.

Я выскользнула из кухонной двери незамеченной среди занятых слуг, несущих блюда с едой на открытое пространство рядом с фруктовым садом. Я быстро отвернулась от деревьев, прогоняя любые воспоминания о том, что я делала там с послом. Тупая боль пронзила мою грудь, и я знала, что часть меня все еще хотела быть рядом с Райвином. Списав это чувство на страх перед предстоящей церемонией, я продолжила идти вперед, говоря себе, что не хочу иметь ничего общего с послом.

Даже когда я выходила из дворца, я уже могла видеть толпы, спускающиеся на мероприятие. Сегодня здесь будут тысячи людей. Присутствовать должен был любой совершеннолетний, но большая часть города была здесь, чтобы увидеть зрелище и принять участие в празднике.

Открытая полоса травы, простиравшаяся между дворцовыми садами и скалистыми утесами, преобразилась. По периметру горели факелы, а в центре была воздвигнута платформа с парой тронов для короля и королевы. Длинные столы ломились от яств, роскоши, которая была недоступна большинству граждан Афона.

Музыка доносилась из карманов групп музыкантов, расставленных по всему обширному пространству. Тысячи людей общались, ели и танцевали. Атмосфера была энергичной и оптимистичной, несмотря на то, что солнце опускалось все ниже к горизонту.

Осталось бы недолго.

— Ваше высочество, вы не должны быть здесь одни.

Я обернулась, мои губы уже были сжаты в тонкую линию, когда я увидела Райвина. Он был окружен своими людьми, что заставило меня сделать шаг назад.

На нем была его фирменная черная туника, в то время как остальные мужчины были в алых туниках Коноса. Позади них я заметила Морту. На ней было струящееся белое платье, сшитое из слоев прозрачной ткани. Это создавало иллюзию, что она парит в облаке. Из всех собравшихся групп из Коноса она волновала меня больше всего. Я задрожала.

— Я не уверен, что смогу спасти тебя сегодня вечером, если ты окажешься в опасности, — сказал Райвин.

— Это угроза?

Я говорила тихо, слишком хорошо осознавая взгляды его окружения, устремленные на меня.

— Тебе нечего бояться меня или кого-либо из моих людей, — ответил он.

Я взглянула на Морту. Ее голова была повернута в сторону, ее пустые глаза были устремлены на какую-то невидимую точку вдалеке.

— Никто из Коноса не причинит тебе вреда, — пояснил он.

Нахмурившись, я повернулась к нему. Я ненавидела, когда он, казалось, точно знал, о чем я думаю.

— Ты уйдешь после церемонии?

— Завтра с первыми лучами солнца.

— Хорошо.

Он усмехнулся.

— Жаль, что между нами ничего не получилось, астери. Тебе нужно научиться принимать свои чувства, а не бороться с ними.

— Между нами нет чувств, — сказала я, почти нуждаясь в напоминании самой.

Он выпрямился, юмор в его тоне исчез:

— Так ты продолжаешь говорить, принцесса.

Приближались тяжелые шаги, и я развернулась лицом к приближающимся стражникам. Они окружали моего отца, Офелию и моих сестер, все улыбались и соблюдали надлежащий этикет.

Мой отец вырвался от стражников.

— Ара, ты не должна быть здесь одна.

— Я присматривал за ней, — сказал Райвин.

— Ты не останешься здесь навсегда, посол, — сказал мой отец холодным тоном. — Ара, ты должна перестать быть такой безрассудной. Пойдем с нами.

Он казался обеспокоенным, но почему бы и нет? Некоторые граждане так сильно хотели покончить с Выбором, что напали на меня и делегацию Коноса. Тем не менее, мы приветствовали любого, кто хотел присоединиться к нам, чтобы публично засвидетельствовать объявление трибутов. Кроме того, он знал, что Райвин знал о моих приказах отвлечь его. Он, вероятно, думал, что мне угрожает опасность со стороны самого посла. Странно, я верила, что никто из Коноса не причинит мне вреда. Действительно ли мой отец освободил охрану от тех, кто желал зла Коносу или моей семье?

Когда я шла в ногу со своими сестрами, беспокойство и предвкушение прокатились по мне, как существа, скользящие внутри меня. Выбор был достаточно тяжелым, но в этом году он казался намного хуже. Я ненавидела то, что мы должны были наблюдать, как наших людей отрывают от их семей, но я должна была напомнить себе, что это должен был быть последний год. Это был единственный способ, которым я собиралась пройти через это.

Я огляделась, невольно ища Райвина. Мои глаза нашли его, и я уставилась на него, чувствуя что-то тяжелое и неуютное в груди. Чем скорее он уйдет, тем лучше.

Я оторвала от него взгляд и последовала за своей семьей к платформе. Взглянув на небо, я облегченно выдохнула. Солнце клонилось к закату. Я так долго боялась этого дня. Теперь все, чего я хотела, это пройти через это и перейти к следующему. Возможно, мой отец позволил бы мне помочь с предстоящей войной. Он поделился со мной большим, чем с Джиной. Возможно, у него были планы на меня, которые не предполагали, что я буду сидеть в стороне.

Иштван ждал нас на платформе, и я изобразила, как опускаюсь на свое место за тронами. Мне казалось, что я бреду по пояс в грязи, мои движения были скованными и медленными. Мой разум был переполнен мыслями, и я была настолько отвлечена, что меня пришлось несколько раз просить подвинуться.