— Вы были типичным человеком без склонностей и способностей, но вот впоследствии что-то поменялось, притом очень сильно, — говорит он, протирая и надевая свои очки на нос.

Я стала проявлять не просто интерес, но излишнее рвение в изучении всех каст и кланов, чего обычно у людей без навыков не происходит, так как они просто-напросто изучают одну касту, которая ближе всего и им, и делу их семьи. Я ходила на все занятия, посещала все курсы, и теперь мои знания могут считаться поистине уникальными по своему пёстрому разнообразию. Он отмечает, что хоть мой план по поиску и раскрытию предрасположенности с грохотом провалился, но я, тем не менее, смогла преуспеть в другом.

— Мы не могли не отметить ваши родовые способности, которые значительно проявились в вас. И не могли не отметить, с какой лёгкостью вы помогали другим студентам — вашим друзьям в совершенствовании их навыков, хоть вы и не являетесь их прямым носителем.

Я выдыхаю! Всё-таки я была права! Это не гильдия! Они хотят, чтобы я стала преподавателем в Прайме. В целом, я уже и сама задумывалась над этим, ведь это единственное весьма изящное решение моей проблемы, потому что заниматься делом мамы я точно не хочу — по мне эта помощь не имеет никакой вещественной ценности. Только я не очень понимаю одного: как в принципе студенты согласятся ходить к такой, как я, на лекции? Но с другой стороны, мне и не нужно их согласие. Если они должны, то они будут туда ходить, невзирая на свои желания, так как рискуют своим местом в Нижнем Прайме.

— Но вместе с тем, некоторые учителя отмечали, что вы не в состоянии признать свою значимость, — продолжает он, а я мысленно киваю. — Что вы не уверенны в себе, и не признаёте даже тот факт, что вы являетесь лучшей на потоке, мол вы всегда стараетесь держаться в стороне. А всё именно потому, что вы, по всей видимости, чувствуете, что не можете выявить вашу склонность. Я прав?

Конечно, он прав. Какая вообще значимость и вес могут быть у меня рядом с такими, как Деймон, Наира и Таниэль? Я им даже близко не ровня, и никогда не буду.

— А теперь позвольте узнать, вы читали хроники первых гильдий?

Пустота…

Полнейшая и бездонная пустота…

Он повернул туда, куда было не нужно.

Что? Это ещё к чему? Нет-нет-нет! Стоп! Это совсем не то, что он должен говорить. Мне послышалось! Причём к преподавательству хроники гильдий?

— Простите? — переспрашиваю я в надежде, что я просто неправильно расслышала, а он без тени сомнений повторяет свой вопрос. Проклятье!

— Эм, боюсь, что нет, сэр, не было такой возможности, — с опасением отвечаю я.

— Так я и думал, — довольно кивает он. — А надо бы! Преинтереснейшее чтиво! Очень советую. Я так полагаю, вы и не слышали о сильнейшей Старейшей гильдии, не так ли?

— Об Эмпайр я слышала, сэр. Если вы, конечно, о ней, — с ещё большим недоверием произношу я. Это всё очень и очень плохо!

— Да-да, всё так. Ну так вот, вы знаете, кто её возглавлял?

Это знают все. Реймир — сильнейший из сильнейших вёл гильдию за собой. Именно Эмпайр под его командованием в содружестве другими Старейшими гильдиями очистил полностью подвластные нам земли от мутантов и сделал их пригодным и безопасным для существования. Они не только безвозвратно уничтожили всю нечисть в пределах Храмов Воздуха и Воды, но и очистили огромные пространства за их пределами, освободив даже Храмы Тёмного и Светлых Божеств. Именно Реймир с «Семеркой» смогли создать наш Мир в том виде, в котором мы сейчас его знаем, и сейчас о них слагают легенды. До него постоянные набеги невиданной нечисти и кровожадных монстров сотрясали мирных жителей нашей столицы, и никакие стены Лунара, непроходимые чащи Геи, бескрайние океаны Мундаста и величественные горы Олимпии не могли сдержать сего натиска. Первые гильдии собственно и были созданы для того, чтобы отбить напасть врагов и сплотить разобщённое общество перед лицом угрозы. Но на первых порах, если гильдии и существовали, то они были чем-то вроде сборища, где каждый пытался доказать, что он лучше других, грызясь за первенство и власть. И вот как раз Реймир вместе с Саймой, лидером гильдии Стонингхайм, и Нироном, лидером Боденхарта, смогли сделать невообразимое — создать гильдии-семьи, где каждый стремился не перерезать глотку другому, а, наоборот, сделать всё для своего соратника. Их союз, как межгильдийный, так и дружеский, возложил нынешние постулаты в основание нашего мира.

— А к какой касте и клану он принадлежал? — вдруг спрашивает мистер Парес.

— Он был чёрным колдуном, — без тени сомнения, жестко произношу я, как будто пытаясь доказать им что-то. Он был тёмным, равно как и Деймон. А я что здесь делаю?

— Ну в целом, вы, конечно, правы, — неопределённо качает головой он. — Сформулирую вопрос иначе: на момент формирования гильдии кем он был?

Эм, что? Я на секунду задумываюсь и понимаю, что это я, кажется, пропустила. Неужели должен быть какой-то другой ответ?

— Неудивительно, что спустя столько времени этому придаётся так мало значения, особенно в нынешнем обществе. Он был человеком.

— Простите, я не поняла вас, сэр? — уже в который раз за день у него тупо переспрашиваю я. Он подумает, что либо у меня проблемы с головой, либо со слухом. Предпочтительней в данных обстоятельствах, конечно, второе.

— Человеком. Он был обычным человеком без склонностей, — терпеливо повторяет мистер Парес.

— Но это невозможно! — возражаю я в излишне свободной манере, которая никоим образом не соответствует моим собеседникам.

— Это ещё почему, Кира? — интересуется он с ироничной улыбкой и смотрит на меня.

Действительно! Я проглатываю язык. Мало того, что я продемонстрировала полное незнание основ гильдий, регулярно переспрашиваю, что может натолкнуть на мысль, что я совсем не слушаю, так я ещё и решила поспорить с директором Нижнего Прайма. Великолепно!

— Знаете ли, интересное тогда было время, впрочем, как и сам Реймир был весьма занятной личностью, — продолжает мистер Парес, вставая и поворачиваясь лицом к окну.