Смогу ли я когда-нибудь жить открыто и ничего не бояться?

Прекращение часа человека произвело на Ильна неизгладимое впечатление. Возвращение Рене в тело сыча и меня-то всякий раз выбивало из равновесия, заставляло сердце сжиматься от жалости и бессилия. Маг пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство, извинился передо мной, потом нерешительно протянул руки к нахохлившемуся сычику. Но тот сначала пошёл в мои руки, давая себя погладить, а приближаться к магу не торопился, хотя смотрел в его сторону вполне спокойно.

– Может, дадите для связи адрес того дома, где вы сейчас остановились? – попросил на прощание Ильн. – Раз уж вы в столице, не удобнее ли писать сюда, чем в далёкий Лордброк?

– Давайте оставим как есть, – вздохнула я. – Я быстро получаю корреспонденцию, где бы ни находилась.

– Как скажете, загадочная дэйна, – развёл руками маг.

– Выпускайте Рене на волю. Он любит воздух и небо.

Сычик подтвердил на своём птичьем языке.

***

В Бейгор-Хейле меня встретила крайне недовольная Яола. Экономка снова была похожа на мать, разыскивающую свою непутёвую дочь, но за выражениями следила, только зыркала в мою сторону так, что мне хотелось разораться и вновь напомнить ей её место. Но я сильно перенервничала, понимая, что не смогу вот так всю жизнь таиться и осторожничать. Безумно хотелось выломать прочные замковые стены и уйти куда глаза глядят.

– Дэйн Уинблэйр вас вызывал, – поджимая губы, сообщила экономка. – часа два назад уж как. Я с ног сбилась, разыскивая вас по всему замку! И Мейда искала вас и в саду, и на галерее.

– Замок не маленький, – напомнила я, тщательно следя за голосом. – Спасибо, Яола. Я сама свяжусь с дэйном Вергеном.

– Обед подавать? – крикнула экономка мне в спину. – Всё остыло, но Рута подогреет.

– Да, пусть накрывает в малой чайной, я приду туда.

Руки немного тряслись. Я снова чуть не попалась. Пока шла в кабинет за шкатулкой-артефактом, думала о том, что перемещения из замка следует делать пореже. Вот только всё закрутилось так, что отказаться от новой жизни уже не выйдет. Рене ждёт, и Лордброк… наверное, тоже.

Вергена я застала в его спальне, которую сама ненавидела с первых дней. За спиной мужа, в кресле, заметила что-то нежно-розовое в воздушных кружевах. Похожее на изысканный пеньюар, ни разу не мужской. Муж неторопливо передвинул свой артефакт связи, и кресло я видеть перестала. На мою улыбку, отрешённо-ироничную, Верген никак не отреагировал, но с пристрастием пытал, где я была и почему так долго не находилась.

– Впредь буду таскать артефакт при себе, – предложила я. – Так что ты хотел, Верген?

Оказалось, ничего важного и срочного, просто интересовался самочувствием и напоминал о своевременном приёме зелий. Я всматривалась в чуть подёргивающееся изображение мужа, но ничего подозрительного не могла разглядеть. Или он каким-то образом чувствовал, что меня нет в замке?

– Не броди одна по пустым коридорам. Особенно в той части, которая подвержена разрушениям, – велел на прощание заботливый супруг. – И верни шкатулку на место, ты прекрасно знаешь, что артефакту требуется регулярная подзарядка.

Вот и поговорили.

***

Следующие дни я старалась не вызывать подозрений. Не покидала Бейгор-Хейл, на глазах слуг занималась хозяйственными делами, не забывала уделять время картинам. И жалела, что в Бейгорлауне не проводили никаких праздников: с удовольствием отпустила бы всех повеселиться. Но за истёкшие дни я как следует намозолила вредной экономке глаза и достала её своими поручениями и проверкой расходных книг, которой обычно занимался Верген. Яола смотрела так, что вот-вот готова была предложить мне пойти к себе отдыхать и оставить её в покое.

Я вняла её молчаливой мольбе, заперлась в спальне и схватилась за очередное пёрышко: пора было узнать, как идут дела у Ильна с Рене.

В этот раз я пробыла в доме мага совсем недолго. Вельвинд оставался птицей, не слезал с моих рук, вызывая у беловолосого мага безотчётное умиление. Ильн работал над разрушением заклятия каждый день, но пока не мог похвалиться результатами. Да я и сама видела: вот он, всё тот же птиц с огромными круглыми глазищами.

– Но у меня появились кое-какие соображения, – осторожно поделился Ильн.

Для сычика, к слову, он выделил отдельную гостевую комнату, в которой оставалась открытой дверь. И маленькая створка окна не запиралась. Рене весьма недвусмысленно дал мне понять, чтобы в комнату я заглянула. Там, в ящичке стола, где хранились письменные принадлежности, лежали спрятанные монетки. Два золотых и немного серебра.

– Рене, – укоризненно вздохнула я. – Ты теперь столичных жителей грабишь?

Звук, который издал сычик, подозрительно напоминал смех.

Я пообещала приехать снова дня через два-три.