– Ему не просто заплатили, – прошептала Кира. – Его запугали. Он боится этого кента.

Она угадала на мгновение раньше, чем Артем заговорил. Наркотики победили.

– Ему нельзя отказать. Таким людям не отказывают. – Взгляд мужчины метался по комнате, не мог успокоиться. – Да, я знал, что у него с Томкой что-то произошло. Не знаю что. Она что-то натворила десять лет назад и, похоже, бежала от него. Она его боялась. Пока паспорт тогда российский получала, у меня жила, домой боялась прийти. Я думал, что она просто ему рога наставила, а он не из тех, кто прощает. Ну чего с этой шалавы взять? Но она больно сильно его боялась.

– Тамара так его боялась, что сменила место жительства, но ты привез ее в Крым?

– Да, блин! – задержанный дернулся на стуле, ножки скользнули по полу. Исаев утер нос обеими руками в наручниках. – Ну что он ей сделает? Ну накажет по-мужски. Так она не ангельский цветочек. Что она не видела? Ее зад и не такое терпел, еще в школе… Знаете, какое у нее прозвище было? А я не мог этому человеку отказать. Ну и деньги тоже… Я так рассудил. Если десять лет назад она отсюда уехала и ее никто не нашел, никто не убил. Значит, и сейчас ничего особенного с ней не случится.

– Но случилось. – Самбуров кивнул на фотографии трупа. – Думаю, убийство подобным образом можно счесть чем-то особенным.

– Это не он, – помотал головой Андрей. – Это же псих какой-то устроил. На хер так бабу уродовать?

– Как зовут кента, который заказал вам привезти Тамару в Крым?

– Ну…

Самбуров погремел банкой, словно погремушкой, перед носом Исаева.

– Голем, – выдохнул Андрей. – Я не знаю, чем он занимается. Он у Монголина раньше ошивался. Типа служба безопасности, что ли. Томка там его и подцепила. Он сейчас вообще чокнутым стал. Да, она его боялась. Да, блин, его все боятся! Он и тогда-то был отморозком, а сейчас и вовсе крыша поехала. Ему лишь бы людей запугивать. Он зубы заточил. Это же больно. Ну хрен знает, может протезы. У него еще глаза такие, как у животного, зрачок вертикальный. Но глаза же нельзя нарисовать. Это по любому линзы. Так что, может, и челюсть вставная.

– Халилов Гадель Ахатович? – уточнил Самбуров и достал из папки фоторобот.

– Да, похож. Голем это, – буркнул Исаев.

– Голем это кличка Халилова?

Артем кивнул.

Самбуров толкнул банку к задержанному. Встал и расстегнул на нем наручники.

Трясущимися пальцами задержанный пытался справиться с пластиковой крышкой. Наконец открыл и насыпал таблетки в рот прямо из горлышка банки. Откинулся на спинку стула, блаженно закатил глаза, ожидая эффекта.

Потом замычал, закивал.

– Полегчало? – поинтересовался подполковник.

– Угу! – промычал Артем.

– Интересно! – протянул Самбуров. – Слышал, что фолиевая кислота хорошо влияет на вынашивание плода в беременность. Ни разу не видел, чтобы с нее ловили кайф.

Наркоман оторопело посмотрел на пузырек, казалось, он впервые видит надпись на этикетке, и она ему ничего не говорит.

Он выругался.

– Ты получишь лечение в тюремной больнице, – произнес Самбуров и вышел.

Кира вбежала в их кабинет и выдернула из принтера листок. Потом стащила ручку со стола Самбурова, поискала место, где лучше присесть. У нее что-то не укладывалось в голове. Может быть, она запишет и все сложится. Обычно ей хватало воображения. Тонкие ниточки мотивов переплетались с паутинками смысла поступков, завязывались в узелки событий и действий.

Он просматривал ориентировки, обходы, отчеты с облав, и результаты поиска его не радовали. Халилов Гадель казался чертовым невидимкой. На него не нашлось ни одной открытой банковской карты, он не регистрировал симку для телефона, нигде не работал, не платил налогов, год назад поменял паспорт, местом регистрации стояла разрушенная развалюха в поселке Майский под Джанкоем, в которой, по словам местных, отродясь никто не жил. Да и во всем поселке жили с десяток человек в трех домах. После детского дома работал на мясокомбинате рубщиком, потом охранником, разнорабочим, но и это случилось так давно, что следов уже не найти. Пару раз его фамилия мелькала в делах по организованной преступной группировке «Залом».

Роман и Володя использовали самые изощренные ходы, чтобы его найти. Но Голем не задерживался, не состоял, не привлекался. Базы, в которых можно найти хоть какое-то упоминание о человеке, будто нарочно вычистили. Самбурову начинало казаться, что Голема давно не существует.

Как ловить того, кого нет, он пока придумать не мог. Но думал. Стремительно и беспокойно. Больше ничего не занимало его мысли сейчас.

Ворох исписанных салфеток, множество картинок и скриншотов в телефоне Кира оставила на столе и ушла в душ. Если у телефона есть шанс выдержать влажность, то мягкая бумага точно испортится.

Самбуров не находил себе места. То разговаривал по телефону, то открывал ноутбук и начинал с остервенением стучать по клавишам. Напряжение, казалось, висело в воздухе, словно ледяной туман, который замедляет движение, искажает слова, наводит иллюзии. Тревожность заставляла нервничать, торопиться, совершать ненужные и бессмысленные действия.

Время от времени Кира впадала в оцепенение, раздумывая. Как ящерица, сидела неподвижно и с открытыми глазами.

Когда они подъехали к Управлению, Кира остановила взгляд на группе людей у входа. Трое мужчин в форме курили. Роман Мотухнов что-то рассказывал в своей обычной веселой манере, играя незажженной сигаретой между пальцами. Девушка осторожно открыла дверь, дошла до пацанов, неподалеку пытавшихся разобраться с прокатными самокатами.