Григорий видел, как денежная купюра и еще какой-то предмет перекочевали в руки пареньков, но что им Кира велела сделать, не расслышал.

Довольные ребята кивнули и тут же стремительно сиганули в сторону.

– Догоняй! Лови! Лови! – завопил один и бахнул хлопушкой. Во все стороны полетели конфетти.

– Я тебя тронул! Ты жильдишь! Поруч! Поруч!

– Ничего не тронул. Нет поруча! – ответил ему первый.

Пацаны унеслись прочь. Легкий ветерок поднял бумажную пургу с асфальта и понес дальше.

Самбуров удивленно посмотрел им вслед, потом перевел взгляд на Киру.

– Проверка на профпригодность, – медленно проговорила специалист по психопатологии. – Рядом с Управлением прогремел взрыв, и знаешь, сколько человек отреагировало? Хотя бы обернулось?

– Сколько? – Самбуров вскинул одну бровь и попытался прочесть на лице девушки смысл представления с хлопушкой. Не получилось. Но он ей не верил. Кира Вергасова явно что-то задумала. И только что проверяла какую-то догадку.

– Ни одного! – соврала Кира. – Спокойная и размеренная жизнь у Ялтинского управления МВД.

Странный импровизированный спектакль сработал так, как ей было нужно. Вот только она теперь не знала, что с этим делать.

Навстречу вылетел взволнованный полковник Семенов:

– Группу быстрого реагирования собираем? Татьяна Николаевна говорит, преступник известен!

– Стоп! – скомандовал Самбуров. – Еще реагировать некуда!

Татьяне Николаевне, по всей видимости, достался убийственный взгляд, потому что она мгновенно ретировалась из поля зрения.

Роман резко отбросил только что закуренную сигарету и отвел взгляд с улицы.

Пока Самбуров и Семенов разбирались с уместностью группы реагирования, Кира распечатала картинки со своего телефона.

– Его на поджоге поймать можно, – сказала девушка. – Можно попробовать засаду устроить. С последнего устроенного им пожара прошло много времени. Он наверняка готовится к следующему.

Специалист по психопатологии раскладывала листочки на столе.

– Нашим убийцей двигает месть. И мстит он богу. Не православному или мусульманскому, а некоему высшему существу, которое вмешивается в жизни людей. Голем, по всей видимости, был влюблен в Асю, возможно, ребенок от него. Но девушка погибла при родах. И виновным в этом он считает бога, с которым активно выясняет отношения посредством пожаров и нанесения увечий себе самому как храму божьему, возможно, телам врагов тоже. Как только он закончит убивать реальных врагов, которые виновны в смерти девушки, он покончит жизнь самоубийством. Поскольку это самое страшное преступление против бога и его осуждают все религии.

– Но сколько врагов у него в списке, мы не знаем? Может быть, очень много? – Мотухнов одну за другой доставал сигареты из пачки, мял их и выбрасывал.

Кира покачала головой.

– Может, очень много. И закономерности, как он совершает поджоги, я не вижу. Не знаю. Но он разговаривает со своим богом. – Кира указала на фотографии.

– Из соцсетей надергали? – поджала Татьяна Николаевна губы.

Угадывать, что возмутило ответственную сотрудницу, Кира не собиралась. Специалист по психопатологии не спорила, она сидит в соцсетях в рабочее время, вообще использует их для расследования и распечатывает фотографии, пренебрегая авторским правом. Все обнаруженные у нее Татьяной Николаевной пороки она признавала.

– Из них, – и продолжила. – Вот здесь фотографии нескольких им сожженных храмов. Всех я, конечно, не нашла. Не у каждого здания часто фотографируются люди, и не везде есть хештеги и геолокация. Но думаю, моя мысль прослеживается явно. Фото расположены в хронологическом порядке…

– Вот здесь еще нет фразы: «Храм Божий свят, и храм этот – я», а потом есть, – Самбуров и Мотухнов чуть лбами не столкнулись, тыкая в распечатки.

– Да! Три дня! Он предупреждает бога за три дня. Примерно. Может, видит божественность в числе, или просто три дня. Наверное, дает богу возможность что-то предпринять, может быть, защититься. Но сначала пишет и только потом сжигает храм, – заключила Кира.

– И как мы определим, какой храм он собирается сжечь? Что он подожжет следующим? – Самбуров хмурился. – Рассылайте участковым ориентировки. Пусть наблюдают за всеми храмами всех религий на своей территории и где собираются секты, тоже пасут! Обход два раза в день. – Самбуров посмотрел на Киру: – Сколько у нас наиболее вероятных претендентов в очереди на пожар? Ну ведь есть же догадки?

– Они не обоснованы логикой психопатологического процесса.

– Давай!

– Два или три храма. – Кира пожала плечами. Потом подошла к карте, на которой Роман отметил все пожары, которые устроил убийца. – Здесь почти весь Крым по площади, но последние три в одном районе. Он не уходит далеко от… того места, где он пытает и держит жертву. И я думаю, монастырь, который Монголин строил, под самым большим подозрением. Уничтожить творение рук врага… Он совсем рядом.

Через два часа Кира сидела в «Серф-кофе» и пыталась сосредоточиться на статье об информационном абьюзе, который ей неожиданно скинули. Английские слова не шли в голову, предложения не складывались. Даже на третьей чашке кофе она не могла заставить себя написать больше двух абзацев.

Телефон выплюнул сообщение от Самбурова.

«Я с ГБР поехал. Напишу».

Подполковник Самбуров вышел на охоту. А она сидит за ноутбуком. Хоть и навела на след. На то, что ее возьмут в группу быстрого реагирования, она и не надеялась. Да и не собиралась с ними. Но она хотела подробностей. Напряжение сводило скулы до скрипа зубов. Отправиться в УВД, сесть напротив Татьяны Николаевны и ждать? Слишком велика вероятность, что после операции подполковник Самбуров застанет два новых трупа. Она захлопнула легкую крышку ноута и отправилась туда, где превращалась в бабочку, – в студию танцев.