Кира покивала. На то и был расчет. Время встречи в ресторане назначили уже после обеда. Андрей просидел до темноты. Он ждал того, кто принесет ему денег. Ему обещали. Мужчина был уверен, что бабки у него в кармане. Отсюда радостное, довольное лицо в начале. Он предвкушал победу. Все шло по плану. Но тот, кого он шантажировал, не пришел. Андрея постигло разочарование. Его не испугались, не приняли всерьез. Угрозы сработали не так, как он ожидал.

Обидчивая и легко возбуждаемая суть Андрея оскорбилась, негодовала, возмущалась. Как такое возможно! Подтверждение своих мыслей Кира лицезрела на экране монитора. Андрей отбросил салфетку и резким пренебрежительным жестом кинул на стол деньги. Злой и раздраженный, он вел внутренний диалог, строил план мести. В таком состоянии он вряд ли внимательно смотрел по сторонам. Дротик со снотворным, и готово. Дальше бесчувственное тело затащили в багажник.

– Ты меня не видишь и не слышишь! – пенял Тема Кире, разливая кофе из кемекса. – А я тебе между прочим «Альгоро Пене» сварил!

– Мне безумно вкусно. И я продуктивно думаю, поглощая божественный вкус и вдыхая аромат. Ты солнце! Только, Тема, там людей убивают, – Кира печально улыбнулась. – И я точно не знаю, сколько еще пострадает человек. Вот у этого Андрея, например, осталась дочь несовершеннолетняя и отец после инсульта.

– Ну да. Я понимаю. Я же тоже… вон какую штуку нашел.

– Ты молодец. Я ценю. Ты мне очень помог.

Тема видел, девушка отвечает вымученно и на автомате. Она даже не отдернула руку, которую он погладил с весьма конкретным посылом, уведя свои пальцы со сгиба локтя к плечу. Не заметила просто. Парень вздохнул и не стал терзать ее продолжением своих ухаживаний.

– Тебя до тачки твоей проводить? Иди думай! Найдешь убийцу, не забудь ко мне заехать. Кофе попьем. Я пока тебе какую-нибудь крутую обжарку найду.

Кира съехала с дороги и остановилась на смотровой площадке, упершись носом машины в низкие кусты. За ними плескалось море. Нет, до смотровой площадки, зазывающей зрителей любоваться природными видами, эта пробоина в ограждении из бетонных блоков не дотягивала. Но зато и люди вокруг не топтались.

Кира уставилась на морскую рябь, как в стереограмму. Словно все ответы были зашифрованы среди этого пестрого бессюжетного голубого хаоса. И если она сможет правильно выбрать угол зрения, сфокусировать взгляд нужным образом, то сразу увидит то, что ей нужно.

Девушка распахнула дверь и, откинувшись на сиденье, постаралась впитать в себя йодно-соленый запах вместе с теплым, прогретым днем воздухом. На море спускалась тьма. Стереокартинка продолжала рябить.

Андрей кого-то ждал. Кого? Голема? Почему тот не пришел? Зачем заплатил один раз и не заплатил второй? Тот, кто должен был прийти, собирался похитить Андрея и убить. И в ресторане заставил ждать специально. Может быть, это вообще не Халилов? Тот же заплатил. А тот, кто не пришел, не собирался платить.

Мысли путались. Не складывались.

На мобильнике высветилось фото Григория. Хорошее фото. Она сама фотографировала в нужный момент. Тогда, когда стояла под пушистой раскидистой березой, ветер смешивал волосы и тонкие веточки, она растворялась под его взглядом и в счастье. Она хотела запомнить мгновение. Он повел ее за руку по алее парка, она почти не глядя сфотографировала на камеру мобильника.

Кира поднесла телефон к уху.

– Ты уже уехала в отель или еще в городе? – его голос сразу развеял тьму. – Халилова взяли. В Косьмо-Диаминовском монастыре. Два дня назад на Троицком соборе появилась эта надпись, только они ее закрасили тут же как проявление вандализма. А когда им рассказали, что к чему, батюшки не на шутку переполошились. Ты как в воду глядела. Семенов и Мотухнов, скорее всего, начнут тебе поклонятся. А Татьяна Николаевна попытается сжечь, как ведьму. Но ты, Вергасова, феникс, уверен, даже из огня выберешься. Ну и я тебя прибить не позволю. Хоть ты и консультант и, между нами говоря, жуткая зараза, а все-таки при исполнении, – пытался шутить Самбуров безумно уставшим голосом.

– Я сейчас приеду в Управление.

– Он совершенно невменяемый. Не соображает ничего. Такое представление учудил. Поджог во время службы собирался устроить. Там праздник какой-то церковный, несколько храмов открыты. Народу море. Кто-то из батюшек его узнал, кинулся наперерез. Сдается мне, они его портрет в камере слежения нашли, когда он этот свой девиз на стене писал. Халилов метался по территории монастыря, как заяц по снегу, путая следы. Кто-то догадался вызвать полицию. Приехали мы. Короче… – Кира слышала в голосе Самбурова сомнение. Говорить не хочет.

– Он кого-то ранил? – предположила специалист по психопатологии. – Убил?

Самбуров тяжело вздохнул, не обрадовавшись ее догадке.

– Он шестерых порезал… Один священник скончался на месте. Еще трое, и в том числе мужики из прихожан, в тяжелом состоянии. Но может быть, и выкарабкаются. Мы тоже побегали. Уже хотели так… уложить. Он быстрый и сильный. Накачанный чем-то по самые брови. Нарколог сразу не определил, что Халилов употреблял. Говорит, там целый коктейль, но обещал к утру вернуть его в реальность. Поезжай в отель. Я скоро буду. Сходим поужинаем.

– Хорошо.

Возникла пауза. Кира слышала, что Григорий хочет сказать еще что-то, но думает.

– Как отец Пимен? – наугад подтолкнула она.

– Пф! Вергасова, ты все-таки… Он передал тебе, что за грехи свои человек отвечает исключительно сам. Еще передал: «Смело кайтесь, бог все управит. Если будете скрывать грех ваш, то не получите прощения от Бога».

Кира молчала, но Самбуров мог поклясться, что слышит ее недовольное сопение.

– Еще сказал: «Да зачтет тебе господь поимку аспида в покаяние», и закончил батюшка тем, что пригласил тебя на душеспасительную беседу по окончании его епитимьи длиной в сорок дней.