Царевич очень изменился с тех пор, как добывал алмазы и охотился на редехора в компании чародея. Когда-то безусый отрок возмужал, раздался в плечах и отрастил густую бороду. Стал водителем армий и управителем городов.

А кроме того — получил дар божественной птицы Анзуд и давно уж не всходит на колесницу. К чему ему онагры или иные четвероногие, если он сам по себе обгоняет летящую стрелу? Щедра была к нему птица Анзуд!.. уж пощедрей, чем Нергал к Креолу…

Спустя семнадцать лет маг и царевич вернулись в те же места, где когда-то странствовали. Лугальбанда поддался блажи посетить края своей юношеской славы. До него дошли слухи, что тут объявилось некое чудовище, что оно буйствует в округе, пожирает людей и скотину. И он явился к Верховному магу и сказал: вот, абгаль Креол, у людей Шумера проблема, а значит, и у нас тоже проблема.

Креол, который и сам собирался отправиться на северо-восток, к древнему храму Нергала, охотно согласился составить компанию. Тем более, что император Энмеркар сильно сдал за последние годы. Он дряхлеет, ему вряд ли осталось больше нескольких лет. К счастью, он и сам это понимает, а потому большую часть государственных дел давно перенял Лугальбанда. Отец в основном дает ему советы.

Но поскольку официально Лугальбанда не император, он может выйти из дворца и отправиться куда угодно в одиночестве. И иногда делает так, особенно с тех пор, как обрел Ме Скорости. Тем более, что наследника у него по-прежнему нет, а супруга в прошлом году его оставила.

Она так и не принесла царевичу детей. Четырнадцать лет в браке — и в конце концов супруги стали тяготиться друг другом. Лугальбанда просил помощи у Креола, но тот сразу сказал, что у царевны Камари детей не будет, поскольку сама она — наполовину каджи, а наполовину человек. В то же самое время старела она гораздо медленней людей, по-прежнему оставалась юна и прекрасна, а вот ее супруг уже не был юношей, и ему следовало торопиться, если он хотел продолжить династию.

Лугальбанда пытался найти решение, которое всех устроит. Предлагал Камари остаться главной женой и признать своими детьми тех, кого родят Лугальбанде наложницы. Но в непутевой бабе взыграла отцовская кровь, отцовская гордость. И она проявила неуместную ревность, заявив, что будет либо единственной, либо никем. Сказала, что убьет любую соперницу за сердце мужа. И если уж тому мало просто жить с нею вместе, то он непомерно жаден, ибо второй такой, как Камари, ему не найти нигде и никогда.

И в прошлом году Лугальбанда отослал ее от себя. Камари вернулась в Каджети — то ли к отцу, то ли к своим друзьям-альраунам, то ли и вовсе решила покинуть земной план бытия. Ее следы затерялись, а возрадовавшийся Энмеркар тут же послал весточку государю Та-Кемет, у коего как раз созрела дочка на выданье.

Переговоры, правда, пока бесплодны, потому что фараон Мена уже обещал дщерь кому-то другому. Но Энмеркар не теряет надежды переубедить царственного брата. В конце концов, где в подлунном мире сыщется партия лучше, нежели шумерский царевич, наследник императорского трона, победитель Аратты и повергатель чудовищ?

Вокруг вздымались горы. Лугальбанда дышал полной грудью, гордо смотрел на свои… да, теперь свои земли. Победив Аратту, они с отцом заставили отдать в том числе этот кусок гор — и царь Аратты с легким сердцем отдал, ибо не ведал об алмазном ущелье.

Именно к ущелью царевич с магом сейчас и возвращались. Они посетили три селения, и говорили там с людьми, и во всех трех услышали, что чудовище прилетает по ночам, и когда его все-таки видели, то видели издали, над горами. Уносит зверь обычно скотину, козу или овцу, но если нет скотины, то хватает и собаку, и человека. Убил как минимум трех рабов и трех свободных авилумов, а возможно и больше.

В каждом селении Лугальбанда становился все мрачнее. Когда они с Креолом вставали на ночлег, царевич молча смотрел в огонь и молча же ел. Креола это не волновало, его такой спутник всецело устраивал.

В этот раз все было совсем иначе, чем в прошлое путешествие. Лугальбанда не искал себе подвигов, а просто собирался сделать, что должно. Но кое-что не изменилось — с царевичем по-прежнему не было ни слуг, ни телохранителей. Теперь они бы за ним и не угнались.

Зато Креола он в этот раз позвал сам, ибо и в самом деле помудрел с годами. Его готов был сопровождать любой маг, но царевич не соглашался на меньшее, нежели Верховный.

— Это наше с тобой дело, — сказал он, когда дорога привела их в те же самые горы. — Я рад буду ошибиться, маг, но думаю, что не ошибаюсь. А ты?

— Что я? — хмыкнул Креол. — Я никогда не ошибаюсь.

Лугальбанда слабо улыбнулся. Ночную мглу рассеивало только пламя костра, и в этом неверном свете царевич казался старше своих тридцати трех. Его лоб бороздили призрачные морщины, взгляд был тускл, а ел он без аппетита.

На рассвете они подошли к гробнице грандия Мумму. Птицы еще не проснулись, гигантские орлы оставались в своих гнездах. Мокрая от росы трава липла к ногам, а воздух почти звенел утренней прохладой. Маг и царевич притаились за уступом и почти час терпеливо ждали, пока из-за горы не появилась крылатая тень.

Царевич половчее перехватил копье. Его предчувствия оправдались. В темном зеве пещеры скрылась мантикора.

Мантикора-людоед.

Не та, которую он видел в прошлый раз. Помельче, чуть другого окраса. Без шрамов, и не с желтыми от возраста, а мраморно-белыми клыками.

— Пошли, — коротко бросил Креол.

Мантикора принесла добычу. Креол сказал заклятие Света, и его лучи озарили кровавые пятна. След тянулся далеко вперед и исчезал во тьме.

Уже почти в конце комплекса они услышали чавканье и хруст. Те, впрочем, быстро оборвались. Мантикора почуяла гостей.