– Без проблем. Чем-то еще я могу помочь?

Йенс похлопал программиста по плечу.

– Мне нужен номер фургона.

– Без шансов. Все претензии к фотографу.

– Он мертв.

– Тем хуже для него… и для тебя.

Йенс покинул технический отдел и, прежде чем пройти в приемную – владения Ребекки, – достал из кармана маленькую упаковку шоколадных конфет с марципаном, которые купил по пути в управление. Он знал, что Ребекка их очень любит, и не раз видел их у нее на столе. Она то и дело сокрушалась по поводу лишнего веса, но не могла отказать себе в удовольствии.

– С наилучшими пожеланиями, верная подруга! – воскликнул Йенс, распахивая дверь, и едва не налетел на свою начальницу.

Марайке Баумгартнер, советник криминальной полиции, окинула его недоверчивым взглядом.

– Боюсь, несколько поздновато, – сказала она. – Или рановато, как посмотреть.

– Это не для вас, а для фрау Освальд.

– Да что вы говорите…

Йенс посмотрел на фрау Баумгартнер, невольно вспомнил о золотом сечении идеального лица, о котором говорил Линус, и задумался, связана ли эта демонстративная неприступность с хорошей внешностью. С первого дня Йенс машинально сравнивал свою начальницу с новеньким холодильником, глянцевым снаружи и холодным внутри. Впрочем, он недостаточно хорошо ее знал, и, возможно, в жизни она была совсем не такой. Однако опыт подсказывал, что лицевая сторона, как правило, была красивее изнанки.

– Как продвигается дело Кината? – спросила фрау Баумгартнер.

– Пока не сдвинулось.

– То есть подозреваемых нет?

– Нет.

– Но вы делали в этой связи запрос по заявлениям о пропаже. Мы получили такое заявление. Пропала молодая женщина из Хайденхайма.

– Это в Баварии?

– Баден-Вюртемберг, – поправила фрау Баумгартнер. – Вероятно, последним местом ее пребывания был Гамбург.

– Почему вероятно?

– Вы задержались, а у меня нет времени посвящать вас в детали. Информация передана вам на почту, ознакомьтесь. Я уже должна быть на совещании с мэром.

С этими словами она развернулась и вышла за дверь.

Ребекка между тем сидела за своим столом и смотрела на Йенса сияющими глазами.

– Я же говорила, что она не в духе, – сказала она и выехала из-за стола на инвалидном кресле. – Конфеты? Для меня? Как это мило… – Взяла коробку из его рук. – Да еще с марципаном… Мне добрать еще пару кило?

– Просто оставайся такой, какая ты есть. Будь здорова.

– Спасибо.

Йенс прошел в свой кабинет, закрыл за собой дверь и выдохнул с облегчением. Такое обилие контактов прямо с утра не шло ему на пользу. Он не мог ясно мыслить, когда его торопили. Как будто чужие мысли и чувства переплетались с его собственными, и все скатывалось в один клубок без начала и конца.

Заявление по пропаже, о котором сообщила ему фрау Баумгартнер, разбудило в нем любопытство. Он открыл документы коллег из Хайденхайма и внимательно прочитал.

Яна Хайгель. Двадцать шесть лет. Не замужем. Студентка. Проживает в Хайденхайме. В настоящий момент находится в путешествии по городам Германии. Последнее известное место пребывания: Гамбург, где Яна предположительно сняла комнату через «Эйрбиэнби». При этом коллеги писали, что последняя публикация на «Фейсбуке» сделана с главного вокзала, откуда она собиралась ехать в Берлин.

Йенс зашел на «Фейсбук» и нашел страницу Яны Хайгель. Последняя фотография была опубликована три дня назад. Яна Хайгель на фоне информационного табло на главном вокзале. Табло указывало время отправления поезда в Берлин. Она оставила под фотографией короткую подпись:

«Снова в путь! Берлин, жди меня».

– Вечер будет что надо, поверь! Сколько же парней мы с тобой охмурим…

Вивьен в красном кружевном белье, совершенно не стесняясь, скакала по своей комнате. Лени сидела, скрестив ноги, на кровати и ждала кульминационного момента. Вивьен вытащила ее, чтобы она оценила ее добычу после похода по магазинам – как будто Лени подходила для этой роли. Она предпочла бы отдохнуть у себя в комнате, почитать книгу и поразмыслить. Но с подругой вроде Вивьен это казалось несбыточной мечтой.

Та подхватила бумажный пакет и вытряхнула на кровать красную юбку с белой блузкой.

– Магазины у них тут невероятные, а это я отхватила почти за бесценок.

Энтузиазм и восторг Вивьен были столь заразительны, что Лени вдруг почувствовала, что и сама, против воли, с предвкушением ждет вечера.

Вивьен проворно влезла в обновки. Юбка была узкая и очень короткая. За исключением цвета, она в точности напоминала ту, которая была на Вивьен прошлой ночью, когда Лени впервые увидела ее в машине. Блузка оказалась свободнее, но без рукавов и с глубоким до непристойности вырезом на спине.

В довершение Вивьен надела подходящие туфли на высоких каблуках, уперла руки в бедра и покружилась.

– Та-да-ам! Ну что скажешь?

– Сзади видно лифчик, – заметила Лени.

– В том и смысл. Парни с ума сходят, когда видят застежку и не могут ее тронуть.

– А если наклонишься, видно, что у тебя под юбкой.

Вивьен звонко рассмеялась:

– Ах, Простушка… прости… Лени-Лени, тебе еще столько нужно усвоить, чтобы вскружить голову мужчине…

– Может, мне это и не нужно.