Александр расстроенно вздохнул, глядя в слепое окошко: - А я, балбес, в таком виде думал в город идти. Сгорел бы сходу.

Дед согласно покивал: - Видно, потому ко мне тебя и привело.

– Судьбы не минешь, - непонятно протянул дедок.

Александр устало прикрыл глаза. И пробормотал в полудреме: - И так, словно кутенок, тычусь, теперь и вовсе плохо. Знать бы, что здесь к чему, может, все легче было.

– Если бы да кабы, - не согласился хозяин.
– Чтоб знать, здесь родиться и жить нужно. А тебе придется так на так выпутываться, - его голос уплывал в туман, расплывался. Александр безвольно уронил голову на стол и погрузился в глубокий сон.

Проснулся он от хлопанья крыльев и раскатистого петушиного крика. Казалось, кочет разоряется прямо под ухом спящего. Он приоткрыл глаз и действительно увидел роскошного семицветного петуха, расправившего крылья посреди избы. Саня потянулся, сообразив, что лежит на жестких полатях, укрытый огромным лоскутным одеялом.

В полумраке утра заметил спящего на лавке приятеля. "А где хозяин?" - мелькнула тревожная мысль опасливого жулика. Однако рассмотрев на высокой печи торчащую гриву, облегченно вздохнул и уже спокойно задремал вновь.

Окончательно проснулся от чувствительного толчка.
– Хватит почивать, - склонился над ним старик.
– День уж на дворе.

Саня выпрыгнул из-под одеяла и, дрожа от холода, обхватил себя руками.
– Печь, может, протопить?
– искательно спросил он невозмутимо занимающегося своим делом хозяина.

– Пустое, - отмахнулся дед.
– Дров не напасешься. А зима впереди длинная.

Александр поискал глазами умывальник и, поняв, что с удобствами здесь напряженка, тяжело вздохнул.

Он выскочил во двор и зажмурился. Все вокруг было укрыто блестящим снежным покровом. Обратно вернулся, не задерживаясь ни одной лишней минуты.

Андрей тоже проснулся и лежал укрытый огромным тулупом.

– Как ты?
– поинтересовался Лис, радуясь, что паренек вынырнул из беспамятства.

– Благодарствую, - ответил парнишка.
– Ты меня уж не кори, что слег, - извиняясь, начал он.
– Тащить меня опять тебе пришлось.

– Ладно, проехали, - буркнул Саня, в глубине души чрезвычайно польщенный благодарностью.

– Ты поправляйся, все будет нормально, - приободрил он спутника.
– Деду спасибо говори, коли бы не он, совсем худо бы нам пришлось.

Александр подошел к хозяину.
– Ты уж извини, если что не так скажу, - он протянул деду гормть монет.
– Вот, возьми, в благодарность, - неловко переминался он возле молчащего дедка.

Тот пожевал губу. Вытянул из раскрытой ладони одну и кивнул:

– Ты прибери деньгу-то, не дай бог, войдет кто. Это ж целый капитал, а ты его в куче носишь. Непорядок. Враз подозрение.

– Селяне меня хоть и побаиваются, однако, могут и в искус войти, - пояснил он.

Александр почесал затылок: - Я извиняюсь, но как-то неудобно мне безымянно обращаться. Как звать-то тебя, дедушка?

Старик хмыкнул: - С того начинать должно. Имя свое назвать, да поздороваться. Понял? А кличут меня в селе дед Игнат. Так и ты зови. А тебя, так маракую, Саньком кличут. То мне ведомо.

– Хотя, много и не знаю. Все, что до того мига, как в палатах появился, темно. Словно и не жил. Ну да оно и понятно. Хотя, врать не стану, не слыхал я о таком. Чудо из чудес история та. Знать, господу так угодно было, чтоб с тобой вышло этакое. И довольно о том.

– А сам ты кто?
– заинтересованно вставил Лис, глядя на благостно швыркающего чай дедка.

Тот хитро зажмурился и, пригладив бороду, стряхивая крошки, раздумчиво ответил: - Человечий сын. Только знание мне дано, видеть, что с людьми было, а когда и впредь заглянуть могу. Почто такое чудо господь подарил, не знаю. Вот и живу. Людишек пользую. Когда травами, иль силой божественной. Иной раз спасти выходит. Не всегда, конечно.

– Сам-то я из крестьян, однако, учение в молодых годах имел. Да и по свету хаживал. С людьми разными знался. А как понял, что годы давить стали, здесь, под градом великим, осел.

– А теперь о себе, милок, поведай. Не про то, какие чудеса в вашем мире стали. То мне без нужды.

– Да как сказать?
– попав под обаяние неспешного изложения рассказчика, невольно принял тот же стиль беседы Александр.
– Отца не помню. Мать в конторе служила. Кончил школу, поступил в институт театральный. Способности еще в детстве к лицедейству были. Учился легко и думать не думал, что все вдруг псу под хвост развалится. Сколько раз, уже после я про тот случай думал. Ну не судьба ли? Вроде и причин никаких не было, ни знаков. Все шло, как по маслу, и вдруг, в одночасье. Камера, суд. И понеслось. Мать померла, пока в зоне сидел, из дома выписали, вышел, а идти и некуда. Одно осталось. Да нет, вру, когда освободился, зарекся возвращаться. Думал, устроиться и за дело взяться. А тут по новой. И словно на веревке в каземат. И все. Уже и не надеялся вырваться, - Александр замолчал, переживая события прошлого.
– А вот что меня удивило, - продолжил он.
– Я ведь сколько лет по тюрьмам, и жаргон, и нравы в кровь въесться должны были. А как сюда попал, так по-первости только вспоминал. А сейчас, словно и не со мной было. Жаргон, и то не вспоминается. Да и вообще неловко как-то...
– он, не в силах подобрать слова, умолк.