Отъехав пару верст, Александр вытолкнув хозяина притона в снег и, пригрозив строгой карой, отпустил восвояси.

– Добежишь, не померзнешь, - проводил он пособника бандитов.
– Да вот еще, скажи, чтоб не дурили. Я им помог лицо не потерять, так пусть покумекают, стоит ли снова неприятности нагуливать.

И точно, догонять их никто не стал. Видно, не решились, или не смогли. Да и не это теперь заботило путешественников. Ехать по ночному зимнику - задача не из легких. Да и лошади не отдохнули. Шли чуть не ползком. Периодически, то один, то другой седок спрыгивал с саней и проверял, не сбились ли с дороги. Спасибо вышедшей из-за облаков луне. К полуночи посветало и можно было ехать более-менее спокойно.

Ночь пережили. А к обеду добрались до следующей станции. Отоспались, дали отдохнуть лошадям. Дальше ехали уже спокойно. Никто не обгонял. Встретились несколько раз почтовые розвальни, разъехались. На четвертый день Александр заскучал. Он пересел к приятелю и коротал время расспросами о жизни. Ему были интересны любые подробности. Даже то, что пареньку казалось само собой разумеющимся, для Александра было откровением.

Незаметно речь зашла о воровской романтике. Теперь уже Андрейка слушал слегка адаптированные к реальности рассказы о жестоком мире тюрьмы и зоны. И не сказать, что он с восхищением отнесся к изуверским способам развлечений скучающих взаперти сидельцев. Да сам рассказчик почему-то уже не горел желанием учить паренька премудростям воровской науки. Теории того ремесла, которое он знал досконально. Они настолько втянулись в дорожную рутину, что когда, наконец, добрались до конечной цели путешествия, слегка опешили.

Усталые и грязные путешественники миновали заставу на въезде в Петербург, показав караульному искусно изготовленную подорожную. Осторожно правя санями, двигались по засыпанным мусором и золой улицам. Через несколько кварталов появились и каменные дома, однако настолько редко, что их можно было пересчитать по пальцам. А когда выехали на набережную, Александр с умилением узнал знакомый пейзаж Петропавловки.

Он словно оказался в родном времени. Конечно, все не так, но сходство явное. И хотя снег на проезжей части с грехом пополам разгребли, но по обочине и возле высоких домов он лежит сугробами и так же, как и в пригороде, завален мусором и залит помоями. Лошади бежали по узкому проезду, когда вдруг с обочины под копыта кинулась фигурка.

Каким чудом Андрей сумел сдержать сани, не понял и сам. Сумасбродному пешеходу неслыханно повезло. Плюнув на статус, Александр вылетел из саней и обложил бестолкового горожанина такими отборными выражениями, что даже лошади перестали нервно прядать ушами и замерли. Однако весь запал праведного гнева иссяк, когда он увидел сжавшуюся в комочек фигуру. Он придавил оставшиеся недосказанными выражения, коротко выдохнул и спросил уже спокойно:

– Что, жить надоело?
– риторический вопрос повис в морозном утреннем воздухе.

– Не бейте барин, не бейте, - пискнула замотанная в тряпье пострадавшая.

– Вот еще, скажешь, - фыркнул, успокаиваясь, Александр.
– Вставай, хватит валяться. Он сообразил, что видит перед собой совсем молоденькую девчонку. Растрепанные русые волосы выбились из-под полинялого платка, а на веснушчатом лице сиял огромный, уже начавший лиловеть, синяк.

– А ну, мигом в сани, - распорядился Лис, заметив, что вокруг них начали собираться зеваки. Укрыв девчонку меховым пологом, он присел рядом.
– Поехали, - махнул взлетевшему на свое место вознице.

Проехав до конца канала, видя, что слезы на щеках подсохли, он поинтересовался у затихшей пассажирки: - Ну что, согрелась? Ничего не болит?

Та отрицательно помотала головой. А потом, без всякой связи, пискнула: - Смешно как говоришь, дядка, - звонкий голос прозвучал неожиданно чисто.

– Глазастая, - хмыкнул Лис.
– Чего ж тогда на дорогу не смотришь, коль такая шустрая?
– попенял он в воспитательных целях.
– Не местный я, - счел нужным ответить на незаданный вопрос путешественник. И, забирая инициативу, строго продолжил: - А ты чья и какого пса под лошадей прыгаешь?

– Испужалась, - шмыгнула носом пассажирка.

– Чего это?
– спросил Александр, не особо интересуясь причиной ее испуга.

– Хахаль мамкин грозил догнать. Вот я и побегла, - обстоятельно пояснила девчонка, поправляя ветхий платок.

– Так это он тебе, что ли, приварил?
– кивнул на фингал Лис.

– Ага, - просто кивнула незнакомка.
– Вчерась еще.

– И за что?
– незаметно для себя втянулся в беседу Саня.

– Я у барина в прислугах жила. А он давеча помер, и всех вон погнали. Домой пришла, а он говорит: "Прочь пошла, чтоб не видел, и в ухо". А куда идтить-то? Мамка ночью тихонько впустила, а он проснулся утром и погнал.

– Ясно. Дело семейное, - Усмехнулся Андрейка.

– Ой, барин, а чегой-то у вас холоп такой наглючий?
– синичкой чирикнула незваная гостья.

"Да, глаз алмаз, - вновь подивился Александр точности оценок замотанной в платок девчонки.
– На лету все схватывает, пробивает".

– Да не холоп это. Родич, дальний, попросился в дорогу, я и взял, чтобы возницу не кормить. Вот и едет.

– Отогрелась?
– вернулся к насущному Лис.
– Где высадить?

– Да мне, барин, все едино. Хотя бы и здесь, коль вашей милости удобно, - кивнула она на угол.