– Ишь ты, деньгами как швыряет, ясно дело, чего жалеть, чай, не свое, - все также насмешливо отозвался голос. Наконец Александр начал понимать, что слишком много для простого крестьянина знает неведомый хозяин. Он уже внимательней всмотрелся в полумрак. На низеньком стульчике, уложив руки на колени, сидел совершенно седой старикан. Нестриженные волосы связаны в тугой пучок на затылке. А лицо было не разобрать из-за густой белоснежной бородищи.

– Извини, хозяин, - выдавил он через силу.
– За приятеля боюсь, плохо ему. Потому и без спроса вперся. Выручай, старче. Совсем плох парнишка. Христом богом прошу.

– Ну, это куда ни шло, - удовлетворенно фыркнул старик.
– А то влез, как тать. Чего с ним?

– Простыл. Кашель, знобит. Боюсь, как бы ни воспаление легких, - ляпнул, незнакомый с медицинской терминологией позапрошлого века, Лис.

– Чего воспаление?
– естественно не сообразил дед.
– Дай-кось, - он, кряхтя, приподнялся и, легко выпрямив не по-старчески сильную спину, шагнул к больному. Уложив его на лавку, поднес сухую ладонь ко лбу паренька.

– Сядь пока, - кивнул он Саньке на табурет в углу горницы, - не мельтеши.

Подкинув в топку несколько березовых поленьев, хозяин порылся в темном углу и вынул небольшой пузырек, заткнутый куском коры. Он силой приподнял голову лежащего навзничь пациента и влил ему в рот содержимое. Андрей закашлялся, но быстро успокоился и совсем скоро задышал ровнее.

– Ну вот. Теперь пусть спит малец. Утром будет совсем здоров, - пробормотал дед.

Он вновь присел на облюбованное место и внимательно взглянул на тяжело утирающего пот со лба гостя.

– Ладно, скидывай одежу, не пристало мирянину в рясе-то быть. А я пока на стол сгоношу. Обедать уж пора.

Дед вынул из печи закопченный котел, с ароматной кашей. Достал пару деревянных тарелок и такие же ложки.
– Сядь, православный, - позвал он скинувшего рясу Александра.

– Что?
– вильнул глазами Лис.

Дед ухмыльнулся и зорко глянул из-под мохнатых бровей: - Я ведь и сам могу углядеть.
– А ты что, колдун?
– бездумно поинтересовался гость из будущего.

Словно холодом дохнуло в жарко натопленной горнице. Хозяин закаменел.
– Ты что? Ты какими словами кидаться вздумал?
– звенящим шепотом спросил он, сверля наивного собеседника взглядом.

– Ты извини, дед, если что не так, - сообразил Саня, что сморозил глупость. Не местный я.

– Что не местный, сам вижу. Не могу в толк взять, откуда?
– чуть подобрел старик.
– Темно. А вот чего успел в Москве натворить, ясно видится. Везуч ты, паренек, без меры. Это точно. Однако, не в пользу тебе неправедное-то добро пойдет.

Лис, который и сам за последние дни не раз удивлялся этакому фортелю, подался к странному дедку.

– Грешен я, - начал он, пытаясь выбрать нужный тон. Слушатель скривился, словно от зубной боли.

– Ты это для церкви оставь, коль придется на исповедь пойти. Я тебя про другое спрашиваю, - уже в сердцах вымолвил он.

– Не повернется у меня язык правду сказать, - наконец выдохнул Лис.
– Все одно тогда не поверишь, а за юродивого меня примешь.

Старик пожал плечами: - Вольному воля. Однако. Я, хоть и ведун, но всего знать не могу. Только чую, не прост ты. Так что скажи, а я уж сам решу.

– Ох, дед, сам попросил, - решился, наконец, Александр и коротко изложил свою историю.

Надо сказать, особого удивления его рассказ не вызвал. Хотя и заинтересовал, несомненно.

А спросил тот вовсе не о будущем, более того, строго наказал не рассказывать ничего. И видно было, свои соображения старик имеет.

– Теперь шапку ту ищу, чтоб назад вернуться, - признался рассказчик.

Дед тряхнул головой, отвлекаясь от размышлений.
– Дай руку, шалопут, - протянул он свою ладонь. Александр вложил руку в горячую кисть ведуна.

Тот помолчал. После удовлетворенно кивнул и уже другим тоном сообщил: - Не соврал, молодец, отрок. Видел я, как ты в палате возник, с горшком тем на голове. Как мешок собрал. И остальное. Но ладно, не мне судить, - отмахнулся старый лекарь. А шелом тот в столицу увезен. Выкатился он из угла, да как раз под ноги государыне императрице, когда та с осмотром ходила. Интерес ее взял, показался, матушка и велела его себе, в музею свезть. Благо, что никто о той вещице сказать не смог. Чей, да откуда. Вот и забрали.

– Это в Питер, что ли?
– сообразил Лис.
– Вон как. То-то, я думаю...

– Боюсь, не в шапке той дело, а в тебе самом, - вдруг добавил старик.
– Даже мне не ведомо, чем твой путь окончится.

– А ты, дедушка, как узнал, что не поп я?
– вспомнил Александр о встрече.

Дед провел рукой по бородище. Потом махнул рукой, расплываясь в улыбке: - Хотел соврать, мол, увидел. Да ладно. Ты, мил человек, иермонаший клобук с послушничьей схимной надел. Так какой же опосля того монах будешь?