Шрифт:
– Нет! Потому что она недалёкая и глупая ханжа! Уж поверь мне, я знаю её лучше!
– Что ж, - он грустно улыбнулся и вновь перевёл взгляд на играющую с Сырником Пепелюшку. – С таким доводом трудно спорить… Но знаешь… у моего приятеля дед был – пустынник… Это тот, что в рубище ходит, в пещере живёт, с лесным зверьём общается, пеньку-богу молится – так вот он как-то говорил… а я запомнил: нет истины в том, что мы видим, ибо каждый смотрит из своего угла – кто из тёмных сеней на свет, кто со света в темноту. А кто и вовсе закопчённый потолок небом мнит… Разно всё…
– А! – махнула рукой Кира. – Пустая демагогия! Истина есть, истины нет… Истина в том – откуда не посмотри, хоть из сеней, хоть в сени – что овца эта наша бесхитростная измывается над тобой целый день по простоте душевной: из одной ипостаси в другую швыряет по причине своей радостно-наивной сущности! А будь у неё хоть капля разума в её куриных мозгах и хоть толика сочувствия, поостереглась бы пропадать надолго из поля зрения. Так нет же! – погляньте на неё: порхает бездумно с цветка на цветок – и всё-то ей хрен по деревне!..
– Ну хватит! – заявил страж, нахмурившись, и поднялся на ноги. – Не желаю слушать о ней подобного. Опомнись, Кира! Что с тобой? Ты же добрая, великодушная – я таких в жизни не встречал! Зачем сейчас чернишь передо мной светлый образ своей подруги? Этого невинного ребёнка, которого, я знаю, ты тоже любишь, которым дорожишь!
– Я добрая и великодушная? – фыркнула Кира. – В жизни не слышала большей чуши… Вот тебе и доказательство, друг оборотень, что в людях ты разбираешься, как глухарь в Шостаковиче! Все, видать, тебе кажутся лучше, чем есть на самом деле. Оттого – все твои неприятности, как не крути! Если бы ты тогда, как последний дурак, не рассказал всю правду князю, то…
– Вот видишь! – широко и почти весело усмехнулся собеседник. – Я у тебя, выходит, тоже получаюсь дурак! В таком случае, мы с Габрусей и в самом деле два сапога пара – оттого, должно быть, и не вижу я в ней недостатков…
Страж поставил перед носом у Сырника нетронутую миску с кашей и отправился на ночлег. Спать он, правда, не собирался. Собирался всю ночь просидеть сиднем, подпирая спиной сосну и созерцая мирный сон возлюбленной. На всякий случай. Авось, до утра перевоплощений удастся избежать. Это и будет для его измученного тела и смятенной души лучшим отдыхом…
– ----------------------------------------------------------
В дырах изрядно обглоданного и оплывшего пряничного домика посвистывал сквозняк. Муравьи, выстроившись бесконечными, деловитыми вереницами, растаскивали крошки, не обращая внимания на пришельцев. Тем тоже было не до муравьёв…
Кира в изнеможении опустилась на траву перед провалившимся крыльцом, застывшим взором созерцая свои погибшие надежды.
Страж бросил на неё быстрый взгляд и нахмурился.
– Габруся, - окликнул он девчонку, засунувшую любопытный нос в один из стенных проломов, - где ещё может обретаться твоя крёстная? Не знаешь?
Пепелюшка вынырнула из развалин, отколупнула леденцовую резьбу с карамельного наличника, сунула в рот и, сочувственно вздохнув, скорбно покачала головой…
Глава 42
Звенят осенние цикады,
Оплакивая горечь
Свершившихся надежд…
Там же.
Прозрачная речная рябь облизывала свежеконопаченный бок струга и нестерпимо сверкала под летним полуденным солнцем. У Порфирия Никанорыча аж глаза заслезились. Он досадливо утёр их широким рукавом оксамитового кафтана.
– Ну чего там, черти лысые? – прогудел он басом и сплюнул за борт. – До второго пришествия вожкаться будем?
Погрузчики, меланхолично закатывающие вверх по сходням бочонки с грузом, рыка начальственного, однако, не испугались и ходу не прибавили.
– Заканчиваем уж, Никанорыч, - отрапортовал приказчик, пробегая мимо.
Он, собственно, один за всех суетился, выбиваясь из сил. Был ли от этой суеты толк для дела – это уже второй вопрос. А для самого приказчика – явный профит: на нанимателя его показное усердие и навязчивая услужливость впечатление производили. А уж это в любой деятельности – самый главный толк и есть!..
Поэтому Силантий бодрой рысью сбежал на берег и заметался среди рабочих, погоняя их, хватаясь за тюки, пиная бочонки, спотыкаясь и путаясь у всех под ногами. На что Порфирий Никанорыч - купец, владелец двух стругов и каменного дома в Вышеграде - одобрительно крякнул: ну сразу ж видать - дело кипит и спорится. Он потянулся с хрустом и тяжело опёрся о борт. Вот и ладушки…