Шрифт:
Кметь улыбнулся вымученно и сделал шаг назад, выпуская её руки.
– Не спускайтесь пока с палубы, - попросил он Киру, - я буду уходить, оглядываясь, потому что… Мне лишь бы до лесу добраться в человечьем обличье, чтобы народ не пугать превращением, в судорогах у всех на глазах не биться…
Он что, уходит? Совсем? Окончательно и бесповоротно?
Кира сглотнула.
Она его больше не увидит?
– Постой! – она поймала его за рукав уже на сходнях. – Как же так? Послушай… Но ведь… Ты собираешься в одиночку с этим?.. Не лучше нам?.. То есть… Можно же вместе искать выход! Давай отправим Пепелюшку домой, чтобы тебя не колбасило в постоянных трансформациях, а сами отправимся на поиски Бригитты! Разве так не правильней, чем..?
Он вздохнул:
– Не правильней, Кира. Ты сама разве не чувствуешь, что лесная жизнь измотала тебя? Сколько ты ещё сможешь так? – Кира прикусила губу. – Ведь никто не скажет, сколько нам придётся бродить в поисках нашей призрачной надежды… Может, всей жизни на это будет мало…
Он осторожно отцепил её пальцы от своего рукава.
– Давай просто договоримся: если кто-то из нас встретит её первым, непременно замолвит словечко за другого. Пойдёт?
Коровница кивнула, не в силах возражать: в носу нестерпимо щипало, горло сдавил спазм…
– Вот и ладно… - он глянул поверх её плеча на свою бело-розовую фею и вздохнул. – Прощай, Кира. И удачи тебе.
А потом развернулся и сбежал по сходням. На берегу замешкался, поправляя сапог, перебросился парой фраз с грузчиком…
– Эй! – окликнула его Кира, опомнившись. – Скажи имя своё!
«Боже, какая же я растыка! Ведь так и не спросила!..»
Он оглянулся и вопросительно наморщил лоб.
– Имя! – прокричала Кира с таким отчаянием, будто знание это могло для неё что-то изменить.
– Медведь! – откликнулись с берега. – Ты ведь знаешь моё имя – меня зовут Медведь!
Он ощерился почти по-звериному, помахал ей рукой и быстро зашагал в сторону леса, часто оглядываясь. Но не на Киру. А на милую, добрую и очаровательную девицу, которой – увы! – не было до него никакого дела.
Глава 43
– -------------------------------------------------------
Торговые ряды гудели, галдели, кружили водоворотом толчеи, воняли рыбой и амброй, шелестели сукнами и перезванивали молоточками заклёпочников.
Кира как могла поспевала за габаритной кормой Матрёны, неловко задевая встречных тяжёлой, нагруженной корзиной. У неё давно ныли колени и совсем недавно принялось ломить в затылке – ох уж эти старческие немочи… Когда же домой? Она сто раз пожалела, что согласилась сопровождать ключницу за покупками в этот бедлам, но – как откажешь, коли попросили помочь? А просьба о помощи для приживалки – сродни приказу.
Да-да, Кира, так и есть, не кривись, пожалуйста! Как иначе назвать твой нынешний статус в доме Порфирия Никанорыча? Ну хорошо, пусть не приживалка. «Нахлебница» - так больше нравится?
Совсем не нравится, - Кира вздохнула. – Но куда деваться…
И в самом деле – был ли у неё выбор? Когда добросердечный купец, причалив к Вышеградскому берегу, предложил взятым на борт путницам погостить у него, она согласилась не раздумывая. Разве раздумывают нищие старухи над оказываемой им милостью? Им бы угол возле печки, чтоб не под мостом загнуться…
Вот и сидит теперь сычом в углу своём – уж месяц на исходе… Боже ж мой! Кира встала посреди людского потока, будто в стену упёрлась - не может быть! Столько времени прошло? Целый месяц в чужом дому, на чужих харчах, в облике никому не нужной и никому не интересной старухи – то ещё испытание… Неужто все дни слились для неё в один сплошной, тягостный день надрывного терпения? Целый месяц бездействия и ступора: что предпринять? куда податься? как спасаться? И всё без ответа… Каждый новый день отщёлкивал новый камень в груду гнетущего ужаса безысходности. Ох, и тяжко давит она на грудь…
Кто-то задел плечо визжащим и брыкающимся мешком, кто-то дёрнул ткань юбки коряво сплетённым, занозистым зембелем, кто-то недовольно заругался на застывшую соляным столпом посреди дороги раззяву. Кира не преминула ругнуться в ответ, с наслаждением включаясь в склочную перепалку – это всегда помогало ей пережечь свои горести и выпустить их в пар. Жаль, Матрёна за ней быстро вернулась и оттащила за локоть от вошедших в раж базарных баб.
Она волокла Киру за собой, раздвигая толчею, словно атомный ледогол шугу, и незло сетовала на хмарную погоду – того и гляди дождик забрызжет.
– Ипатий! – махнула она полной рукой Никанорычеву закупу. – Соль-то погрузил, оглоед? Я тебе когда ещё о том говорила? Вот наказанье-то господне!..
Она размахнулась, дабы отвесить хилому мужичонке-сморчку увесистую затрещину со всей мощи своих габаритов, но тот умело увернулся и шмыгнул в толпу по направлению бакалейных рядов.
– Каков, а? Паразит чёртов! Чем такого работничка, мыслю, лучше вовсе без никакого!.. Ты садись пока, баушка, садись-ка на телегу… Небось, измаялась, в сутолоке такой… Щас, щас, поедем ужо… Соль только вот погрузим..