Они выехали за ворота, топча примороженные кочки, на которые ночью небо соизволило чихнуть снежком.

– Мне твой брат опосля голову снимет! Али он не брат тебе? А, красавица? Не хочешь говорить? Ну ладно-ладно, я тоже молчу – нем, как подстреленный браконьер. Только – чур, уговор! – за моё молчание будешь мне должна, светлая пани: маленький, но жаркий поцелуй в конце пути, а? Коли не схочешь ждать конца пути, можна и таперича – авансом! Я не возражаю!.. Э! Куда?!

Он подпрыгнул в седле, когда на развилке сопровождаемая, без лишних слов, повернула свою клячу на север.

– Нам по другой дороге, пани! Заблудилась?

– Я не поеду с тобой, Бартош, государев человек, - крикнула ему пани и помахала рукой. – У меня другие планы. А ты езжай. Спокойно, без обременения.

– Слушай, я так не могу! – возмутился объездчик и вызывающе подбоченился. – Во-первых, мною дадено четное благородное слово, а во-вторых… - он замялся.

– Да понятно, не жмись, - кивнула Кира, - ты дал слово, а тебе дали за беспокойство – нормальная практика. Ну и чего трепыхаешься? Я с тебя того вознаграждения не спращиваю. И «брату» не скажу. Будем считать, что я от тебя не сейчас срулила, а сбежала с полпути – поэтому совесть твоя чиста!

Она ещё раз махнула рукой и потрусила по дороге, более не оборачиваясь.

Бартош пожал плечами, хмыкнул и, вполне удовлетворённый оставшимся при нём гонораром, пришпорил нетерпеливо переступающего коня в сторону Колбаскова. Бодрая песня про смелых борцов с браконьерами в королевских лесах огласила примороженные хмурые окрестности.

…Прислушиваясь к замирающему вдали горлопанству бравого служаки, сбежавшая от него подопечная подумала с неожиданно охватившей её тоской, что поступает сейчас, как дура.

Если бы она способна была думать головой – разумно и трезво – вернулась бы в Колбасково в сопровождении этого славного идиота. Собственно таковым и было её изначальное намерение, когда, покорившись судьбе, она выходила из таверны вслед за навязанным ей провожатым. Впрочем, что ей оставалось делать? Соображала она в тот момент неважно: от накрывшей её боли разочарования и обиды она даже дышать перестала. Но стоило шагнуть во двор, нырнуть в стылый морозный воздух, как лёгкие заработали, кровь побежала по жилам и ударила в голову – Киру немедленно накрыл ужас при мысли о тех смертельных опасностях, навстречу которым так оголотело стремился человек, не думать о котором она не могла.

«Я не стану его преследовать, - убеждала сама себя Кира, подпихивая пегую клячу под бока, чтоб та совсем не встала, - не стану гоняться за ним и смущать своей любовью. Не собираюсь лезть ему в глаза и надоедать. Зачем? Остатки – хм… вернее, ошмётки гордости во мне ещё присутствуют. Местами. Очень немного… Но всё же! Поэтому сделаем так: отправлюсь прямиком к колдунье. Попробую его опередить… Разведаю обстановочку. Сама с ней поговорю, иначе этот прямодушный простофиля наломает дров и выйдет от неё с каким-нибудь очередным проклятием. Вместо перстня. Он не сможет с ней договориться. Не сумеет. Лучше я. Лучше мне. Пусть, если что, лучше мне прилетит…»

Кира зажмурилась и потрясла головой: это что, её мысли? Это она их сейчас думает? Кошмар какой…

«Короче, надо его опередить. Только как? На чёртовой кляче?»

Будто услышав её мысли, лошадь совсем заспотыкалась и остановилась, скосив на всадницу влажный глаз.

– Ах ты, - пригорюнилась Кира и напрягла память, вспоминая обращения былинных богатырей к своим боевым коням, - волчья сыть, травяной мешок! Отчего ж ты, кляча снулая, спотыкаешься?

Травяной мешок не ответил, только свесил голову к копытам, обнюхивая жухлую придорожную траву. Без всякого результата Кира попинала своего скакуна пятками под бока, а себя кулаками по коленкам.

– Ну что же мне делать?! – задала она риторический вопрос низкому свинцовому небу. – Чип и Дейл, блин, спешат на помощь… Херовый из меня вышел спасатель, что ни говори. Себя бы теперь спасти…

Она соскользнула с лошадиного бока и двинулась по дороге пешком, волоча бесполезную клячу в поводу.

«Как мне его опередить? – стучала в голове неотвязная мысль. – Как мне его опередить?»

Воздушная снежинка присела на рукав её кожуха. За ней ещё одна… И ещё… Девушка запрокинула голову и подставила лицо лёгким прикосновениям белых небесных мух.

«Как же мне опередить его…»

По сторонам дороги чернел лес, растопыривая в сумрачное небо голые ветви, словно скрюченные пальцы.

«Это они дотянулись до переполненного снегом небесного брюха, пропороли его и просыпали на землю снежинки, словно перья из подушки… Как же мне его опередить?»

Она слизнула снежинку с губы и, опустив голову, потёрла затёкшую шею. Когда же вновь со вздохом устремила взгляд по направлению движения, заметила, что приближается к развилке дорог.

Дотащившись до неё и дотянув следом упирающуюся кобылу, путница остановилась перед замшелым валуном с выбитыми на нём полустёртыми письменами.