— Зачем ты приехал?

Впервые за весь наш разговор я подал голос и услышал в ответ рваный вздох.

— Император не имеет права навещать храбрых подданных в госпитале? — кажется, в интонации просквозила ирония.

— Императору следует помнить, что любой выход облегчает врагам работу по его истреблению.

Короткий смешок вырвался из груди отца, затем он снова превратился в невозмутимую статую.

— Меня греет мысль, что ты все же беспокоишься о моей безопасности больше, чем показываешь. Пусть это всего лишь забота о благополучии страны, которая рухнет в смуту после резкой кончины императора.

— Алексей вполне готов взять бразды правления в свои руки.

— Считаешь?

Нет. Корона Российской империи сделает моего брата таким же несчастным, как ты. Но кого волновали чувства государя, правда? Людям хотелось, чтобы он исполнял их мечты. И я хотел. Когда-то в прошлом.

Потому что все мы чертовы эгоисты.

— Давайте оставим философские беседы на потом, ваше императорское величество, — я устало потер переносицу.

Болтовня со Славой, взгляды медсестрички и повышенное внимание к моей персоны изрядно вымотали. Нервы, словно рваные канаты, трепал холодный ветерок нашего с отцом молчаливого противостояния. Обычно мы ограничивались парой фривольных фраз наедине, затем официальными и пафосными изречениями на людях.

Но сегодня все пошло шиворот-навыворот. Крепкая скорлупа предубеждений треснула, и показалось уязвимое ядро наших чувств, оттого все настолько усложнилось. Даже простая беседа тет-а-тет.

— Потом, — отец развернулся на каблуках и горько усмехнулся. — Боюсь, что «потом» будет поздно.

— Я рассчитаю обижаться еще полвека. Погоди умирать, — взгляд метнулся от стены к нему.

С языка едва не слетело коварное «папа». Сколько лет я давил дурную привычку, но все без толку. Она, словно клещ, вцепилась намертво. Вылезала только в острый момент, когда я находился у берегов бушующего океана эмоций и рисковал в нем сгинуть безвозвратно.

Отец слабо улыбнулся. Вновь показал чуть больше, чем обычно и окончательно сбил меня с толку. Подобное проявление родственной привязанности, когда за дверью куча лишних свидетелей, ему совсем не свойственны.

Предчувствие царапнуло сердце, и каждый глоток воздуха приносил болезненный спазм в груди.

— Скажи, сколько осталось? — тихо спросил я, стиснув пальцами больничную простынь.

— Мало, Влад. Слишком мало, чтобы я успел все исправить. Я чувствую смрадное дыхание Смерти. Она все ближе, стоит неподалеку и ждет нужного часа, — отец склонил голову и понизил голос чуть ли не до шепота: — Сделай мне одолжение.

Я затаил дыхание и проглотил ком.

— Какое?

— Проживи счастливую жизнь без царских регалий и давления. Именно этого хотела твоя мать. И то же самое желаю я.

Моргнув, я ощутил влагу на глаза. Она быстро высохла, а император уже выпрямился во весь рост, вернул себе прежнее невозмутимое выражение лица и заговорил чужим голосом. Сухим и официальным, как будто мы снова оказались в стенах дворца.

— Надеюсь, генерал-майор, после выздоровления вы займетесь своими задачами. Ваш подвиг во время недавнего нападения высоко оценен мной, однако враги не дремлют и готовы напасть в любой момент. Будьте начеку.

— Конечно, — я заторможено кивнул, — то есть, да, ваше императорское величество.

Император вышел, а я в растерянности уставился на закрывшуюся дверь.

— Постельный режим, Влад.

— Я понял тебя.

— Это значит, что ты лежишь и ничего не делаешь! Совсем. Вообще!

Я покосился на чертенка, который шустро выписывал мне рецепт и закатил глаза, пока Слава распинался насчет рекомендаций по здоровью. Ничего сверхъестественного. Нормально питаться, больше отдыхать, гулять на свежем воздухе и не нервничать.

С моей-то работой? Раз плюнуть.

Симпатичной медсестрички на сей раз я не увидел, вместо все тот же чертик в белом халате протянул мне листочек и забавно шевельнул пяточком. Хвост с кисточкой махнул на прощание, когда я тяжело поднялся со стула. Желание покинуть это место гнало в спину, а вот ослабший организм работал на износ. Ноги еле шли, руки словно налились свинцом и не двигались.

Мне бы послушать отца и Славу: отваляться денек или два. Но на носу большой бал в императорском дворце, а по улицам шарахались краснозоревцы. Арест Архипа Арсеньевича и других косвенно причастных к терактам лиц наверняка взбудоражил их улей.

Среди них известные деятели культуры, военные, журналисты, общественники, бизнесмены, политики. Капиталы в «Красную зарю» лили со всего мира, людей внутри организации натаскивали, как собак. Но хуже всего то, что среди них полно магов с даром хаоса.

Обученных, опасных, безжалостных. Таких, как Максим или тот огневик, погибший на Васильевском острове. Или некромант, с легкостью удерживающий нескольких Призванных довольно высокого уровня. Музыкант с флейтой и куклой, который напал на Алексея у Храма Воскресения Христова на Крови.