Кончик царапнул по листку бумаги, который смялся в больших пальцах Славы. Я потер лоб и устало оглянулся, заметив, как темноволосая медсестра с интересом наблюдала за нами. Или новенькая, или переведенная. Местные барышни на военных, появлявшихся здесь регулярно, давно не обращали внимания и выполняли работу без оглядки на новопоступивших.

«Живой? Руки, ноги целы? Тогда нечего лежать, сходи сам на процедуры. Хоть ползком, хоть загогулиной, мне некогда с тобой возиться», — вспомнились слова одной из таких дам.

У этой же красавицы глаза сияли по серебряному рублю, розовый ротик грозился стать домом для ушлой мухи. Она попеременно дергала кончик конского хвоста, чернеющего на фоне белоснежного халатика, и хлопала ресничками. Взгляд метался от меня к Славе и обратно, потом упирался в монитор ноутбука, лежащего на острых коленках. Увы, ненадолго.

Любопытство пересиливало, медсестра выпрямилась и уставилась на меня уже без стеснения. Странная реакция. Иллюзиями на тему внешности я себя не тешил, поскольку не являлся подобием голливудского секс-символа. Да и до местных канонов красоты, ценящихся в нашей индустрии кино, тоже не дотягивал. На лице ничего: ни шрамов, ни ран. Глаза, рот и уши на месте, только кожа в цвет больничной палаты с легкими зелеными переливами. Так я на лечении, а не на фотосессии.

С чего столько внимания?

— Император здесь, — дыхание Славы пощекотало щеку, когда он наклонился. — Приехал к тебе, вся Петропавловка на ушах.

Твою же…

Теперь понятно, почему у девочки глаза из орбит лезли. Сам государь прибыл в госпиталь при крепости, чтобы навестить одного из генерал-майоров. Случай неуникальный, императоры и раньше шныряли по больницам с воодушевляющими речами, вручали медали за храбрость в подарок. Но никогда прежде подобного не случалось в обычное время. И даже террористы из «Красной зари» не являлись достойным поводом, ведь у нас не введено военное положение в стране и пострадал я не во время исполнения подвига.

— Ты сказал, что я умер?

Вырвалось раньше, чем я подумал. В ответ мне прилетели испепеляющий взор и недовольное хмыканье.

— Извини уж. Доложил, что вырывали твою задницу из лап костлявой всем госпиталем. Черти помогали: сорок некромантов позвали, триста демонологов…

— Откуда у нас столько демонологов? Их в частях от силы один или два на роту. И то не везде.

— Чего ты к словам придираешься? Некромантов как бы тоже не толпа, кстати.

— Ну эти просто без лицензии и дипломов работают по большей части. В черную.

— С темы не съезжай. К тебе приехал государь, весь госпиталь теперь угомониться не может, — сдвинул брови Слава и шутливо треснул меня по лбу ручкой.

Больно, к слову.

— Некромантов позовите, — съерничал я. — Пусть упокоят несчастные души, чтобы не метались и не нарушали покой граждан.

— Ой, Ящинский, договоришься…

Фыркнув, я рухнул обратно на подушку и поёрзал на жесткой кровати в попытке устроиться с удобством. С тем же успехом мог на бревнах спать — эффект схож и результат один. Поясница ныла, шея затекла, конечности немели, а к горлу подступила дурацкая тошнота. Ко всему прочему добавились черные мушки от долгого нахождения в вертикальном положении и мерзкое предчувствие скорых неприятностей.

Император здесь, подобное не к добру. Очень редко он выбирался в последнее время, когда его состояние сильно ухудшилось. А приехать в Петропавловскую крепость, сверху донизу набитую теми, кто ненавидит государя, вообще полная дурь.

С усиленной охраной или без нее Николай III уязвим вне стен дворца. Амулеты, маги, нелюди — ничего не спасет, если кто-то заложит бомбу или идейный офицер выстрелит в него из-за угла. После нападения на Алексея, после теракта на Васильевском полуострове…

Неужели император думал, что бессмертен? Или совсем не боялся умереть? Зачем, черт возьми, он приехал ко мне и подставил под удар грязную тайну из прошлого?

Люди и так судачили попеременно, не хватало только слухов о нашей родственной связи. Я бы подобное не вынес.

Кто бы что ни говорил, но я не Романов. Никогда им не был и не буду.

— Я скажу, что ты проснулся, — Слава отвернулся и сделал шаг к выходу.

— Нет!

Мой крик разлетелся по палате, задребезжал в стеклах и обрушился на головы Абрамова с медсестрой. Он оглянулся, немного пришибленный подобной реакцией, затем медленно и с расстановкой сказал:

— Влад, мы говорим о государе.

Как будто я не в курсе!

— Нельзя просто взять и проигнорировать его приказ!

Вообще-то, можно. Я так часто делал, буквально всю сознательную жизнь.

— Не хочу попасть под гнев его императорского величества из-за твоего упрямства и бессмысленного…

А я не хотел с ним видеться. Никогда. Совсем. Почему никто не брал в расчет мои желания? Подохнуть нельзя, чтобы блудный папаша не вспомнил, что сыновей у него два, а не один. Причем тот, который в койке, незаконнорожденный ублюдок с дурной кровью демонолога.