На прошлом ужине даже Вильгельмина пожаловалась, что от такого количества военных у нее развилась фобия. В шутку, конечно. Хотя в светлых глазах эрцгерцогини я заметил страх. Все-таки последние новости не фонтанировали радостными заявлениями: то тут, то там вспыхивали мятежи, забастовки. Регулярно возникали столкновения полиции с народными массами.

А все из-за того, что кто-то из журналистов пронюхал о пойманном краснозоривце. Из парня моментально сотворили кумира ушлыми руками противников империи и пособников матери. Какую только чушь не напечатали в газетах, пабликах и блогах: от пыток в застенках до тайного убийства. Это притом, что судьба молодого некроманта до сих пор официально не решена.

Отец медлил с подписанием приказа о казни. Все ждал, что наши умельцы расколют мальчишку, но ничего не получалось. Революционер молчал, генералов и всех причастных приходилось постоянно трясти, чтобы поторопились с допросами. Потому что время убегало. Да еще с такой скоростью, что казалось, будто в сутках уменьшилось количество часов.

«Раскол в обществе все шире, Алекс. Аристократия слишком отдалилась от народа, оттого и вера в нас подорвана стараниями врагов», — заявил отец на одной из последних встреч в его кабинете.

Отчасти он прав, но не во всем. Знать виновата в происходящем не меньше сплетников и тех, кто поддерживал «Красную зарю». Вчера внук графа Бесстужева-Рюмина сбил насмерть на остановке пятилетнего мальчика вместе с матерью, и до сих пор никто не арестовал двадцатилетнего пьянчугу. Его дед, прекрасный дипломат, лично просил отца посодействовать в спасении внука от суда.

Теперь перед нами встала дилемма: пойти навстречу столь весомому в высших кругах человеку или отказать, тем самым настроив против себя четверть аристократов. А с ними и Ковен ведьм. Потому что его глава, Ева Гримальди-Полиньяк, была супругой Петра Ивановича Бесстужева-Рюмина и дальней родственницей князей Монако.

— Что по Евгению Бесстужеву? — спросил я, сделав несколько глотков. Дубовые нотки обожгли гортань и легли на язык приятным послевкусием.

— Находится в усадьбе деда на Каменном острове, Ваше Императорское Высочество.

«Мелкий трусливый говнюк», — промелькнула мысль в голове.

— Пошли ему персональное приглашение на завтра. Передай, что если он сюда не приедет, то к нему отправятся черносотенцы или моя лейб-гвардия с личным визитом, который ему не понравится, — приказал я.

— Будет исполнено, Ваше Императорское Высочество, — на лице Ильи промелькнуло замешательство, однако он скрыл его за маской равнодушия.

Похоже, что мой приказ шел вразрез с волей императора. Ничего. Переживет. Как и Евгений, которого ждет хорошая взбучка. Если Петр Иванович думал, что за прошлые заслуги перед отечеством ему почитаются какие-то привилегии в отношении его родных, то нет. Ничего такого не будет.

Посадить, может, не посажу. Но из столицы вылетит враз до Дальнего Востока. В суровых чащах непроходимого бурьяна любителю бутылки и косяка всегда найдется приличная работа. Валить лес, пахать в шахте или усердно молиться в монастырских кельях тоже почетно. Труд из обезьяны сделал человека, в конце концов.

— Что еще? — нетерпеливо спросил я, чувствуя, как голову сдавливает невидимый обруч.

Боль усилилась, а на плечи легла призрачная металлическая сеть и укутала тело. Дышать и ходить стало труднее. Я раздраженно вздохнул и нетерпеливо посмотрел на мнущегося Илью. Камердинер, отцовский слуга и горничные исчезли, потому в моих покоях наступила долгожданная тишина, которую изредка нарушал стук часовой стрелки.

— Княгиня Репнина-Волконская просила вам передать, что сегодня ей позвонили из банка. По приказу господина Грушицкого все счета ее семьи внезапно оказались заморожены.

Я распахнул глаза и стрелой метнулся к вздрогнувшему Илье.

— На каком основании? — прошипел негромко, видя, как он отчаянно скрывает правду. — Ну? Говори!

— По приказу вашего отца, Ваше Императорское Высочество, — пискнул Илья. — Император позвонил Аркадию Белогоровичу Яшкину и попросил его об услуге. А тот, как глава Госбанка, дал отмашку господину Грушицкому.

Шумно втянув носом воздух, я стиснул пальцы в кулак. Психовать и немедленно бросаться к отцу не стал, поскольку именно такого необдуманного поступка он от меня и ждал. Вся история с заморозкой счетов Ольги не более, чем фарс. Способ доказать нерадивому сыну, насколько сильно я зависим от своих слабостей. Например, от женщины, которую общество и СМИ называли моей «дамой сердца».

— Эрцгерцогиня к завтраку спустилась? — спросил я, потирая подбородок и на ходу придумывая план действий.

— Да, Ваше Императорское Высочество. Ее высочество в сопровождении своих придворных дам сейчас изволит потчевать в Малой столовой.

— Почему там?

— Так распорядился ваш отец.

Прелестно. Папенька решил, что пора брать быка за рога, и переместил Вильгельмину поближе. В северо-западную часть дворца. Туда, где находились бывшие покои моей прапрабабки, Александры Федоровны Романовой. Буквально мне под нос. Теперь понятно, откуда такое рвение в отношении Ольги и вчерашние непрозрачные намеки на отсутствие моего внимания к вероятной невесте.