– Говорите, Баюн, не томите.

– Потому что ему рано или поздно придётся принять данность. Его Родина будет управляться не только людьми, но и русанарами. Его дочь – полудраконица, а зять – полудракон. Его сын – Сын Человечества на службе у Анугиразуса. И будь он хоть трижды величайшим энерговедом человечества, он не способен поменять то, что предусмотрел Пенутрий. Таков сценарий, повлиять на который можно лишь прошением к самому Владыке.

– Постойте, Баюн. Вы говорите, что сын Омарова, Иван – Сын Человечества. Вы про тех гладиаторов с арены?

– Да. Господин Мефодий был очень хорошо знаком с Иваном Омаровым. Непорочный юноша, яро защищающий традицию и порядок в Африке от ненавистной всеми анугирскими семьями Земли западной модели, просто обязан был стать частью нашей Жаркады. Хороший воин, скажу я вам. Пользуется собственными кулаками и ножом. Мечи, щиты, доспехи – всё это не про него. Иная выучка.

– Незавидная судьба, скажу я вам. Но надо же, как всё сложилось. Вся семья Омаровых, значит, прошла через третий мир-измерение. За исключением жены Сергея Казимировича, наверное.

Баюн ничего не сказал и посмотрел на водную гладь. На ней белел плоский серебряный диск искусственной луны, похожей на естественный спутник Земли – собственно, Луну. Это была не Ахтургира, иначе она была бы желтовато-чёрной.

– Вы пьёте алкоголь, гражданин Чудов? – спросил Баюн через пару минут молчания.

– К чему вопрос? – спросил я в ответ.

– К тому, что мне интересно. Я-то не пью, хотя и пробовал. Состояние эйфории в человеческом смысле, знаете ли, чуждо высшим существам и их верным приспешникам. Однако сам Анугиразус, например, всё же испытывал чувство близкой к человеческой эйфории несколько раз за жизнь. Один из них – разрушение западной человеческой цивилизации. Анугиразус много миров Млечного Пути держит под своим контролем, много цивилизаций пало при его жизни и из-за его поступков, но такой радости в его глазах я не видел никогда. Великое Хранилище Порока ежедневно пополнялось тысячами человеческих порочных разумов, семьи Мефоярос, Риптумор и Сангвоморсад устроили праздник – десятилетие кары. Убивали порочных, проливали десятки тысяч литров крови каждый день и праздновали победу над самим Пороком, оскорблявшим анугиров. С тех пор на Земле никто не смел считать дракона порочным существом. Варсайллимы – потомки тех людей, переродившиеся в фелидоидов, – это помнят до сих пор. И по этой причине заслужили анугирскую приязнь.

Удивительно, но на моём лице вдруг появилась слабая улыбка. Мне в тот миг показалось, что анугиры были достойны «чести» сполна отомстить разозлившей их цивилизации. Так считал не я изначальный, так считала кровь анугиров, ставшая моей частью. С кровью мне передалась и частичка памяти, полная ярости и злобы.

Перед глазами пронесся десяток воспоминаний от лица различных анугиров. Каждое содержало в себе мгновение озлобления на род человеческий, час поиска порочного и сутки страшных пыток этого человека. Каждое воспринималось мной, как личная трагедия с достойным концом. По телу поползло удовлетворение, а по щеке вдруг прокатилась слеза.

Я стёр её и взглянул на пальцы. Вместо прозрачной слезы я увидел кровь, искрящуюся энергией. Такую же я видел на теле изменяющегося в первую нашу встречу Анугиразуса, истекающего литрами крови и при этом не чувствовавшего себя некомфортно.

– Чёрт возьми… – прошептал я, чуток испугавшись.

– Не волнуйтесь, гражданин Чудов, – спокойно сказал Баюн. – Это обычное проявление радости и удовлетворения у анугиров. А если вы будете очень злиться, то начнёте болезненно обращаться в свою русанаро-анугирову драконью форму, становясь при этом заметно сильнее, чем были раньше. Подобно тому, что вы видели у самого Анугиразуса.

– А почему оно так? – спросил я. – Почему анугиры постоянно истекают кровью?

– Это всего лишь физиологическая особенность. А ещё это пугает всякое живое существо. Нет ни одного такового, которое не боялось бы истечь кровью. Чем существо примитивнее, тем сильнее его страх перед невообразимым ужасом, который истекает кровью и даже не думает чувствовать себя плохо.

– А как это так? У меня кроветворные органы в три смены тогда должны работать.

– Так и есть. Даже в человеческом обличии ваш организм имеет в себе анугирские особенности. Вы будете истекать кровью, и с этим вряд ли что-то можно будет сделать. С другой стороны, если вы вдруг решите когда-нибудь стать архитектором собственного тела…

Баюн прервался, словно желая придать многозначительности этим словам.

– Как это – архитектором?

– Великие энерговеды и сыновья Пенутрия, если того желают, могут изменять структуру своего тела под различные цели и задачи. Захотят – станут гуманоидом, захотят – восстановят своё обличие. Захотят – изменятся в лучшую сторону. Так и появлялись различные высшие существа, начиная с драконов, заканчивая фелидоидами. Каждый мыслил по-своему и получал своё идеальное тело.

– А я тут при чём? Я же не высшее существо. Я могу менять тело только в соответствии с помещённым внутрь меня материалом, вроде той же крови или плоти. Конструировать – нет.

– Это пока что. Думается мне, что ваша судьба будет гораздо более… расширенной, чем вы думаете.

– И каковы предпосылки этому? Или так, с потолка думы берёте?

– Я не являюсь высшим существом, но логика мне известна. Предпосылки, говорите? Да хотя бы и то, что вы не сгораете от той энергии, что в вас сейчас накопилась. И не тупеете от анугирской крови. Вы явно защищены не только Евгением, но и Пенутрием. Вы перевернёте шахматную доску, напишете новые правила, создадите величайший сюжетный поворот в истории третьего мира-измерения. Не забывайте, что всё мироздание – театр. А главное в театре – представление.