– Тридцать четыре раза, – ответил Баюн, спускаясь. – Не надоедает. Я очень много русских классических книг прочитал. И ещё больше из двадцатого и двадцать первого века по вашему летоисчислению. У вас были как талантливые творцы, так и откровенные бездарности с мусором в голове. Некоторых порочных людей анугиры находили именно по отвратительным книгам. И карали за них. За отвратительные мысли в этих книгах, если быть точным.

– Хм. А за фантазии не карали? А то вдруг человек подумал о чём-то порочном.

Баюн улыбнулся и снял пенсне.

– А в России карают, если вы пофантазируете, как убиваете своего соотечественника, хотя бы и в шутку? Ну а чего этот разбойник вам дорогу не уступил? Нет? Вот и анугиры не карают за фантазии. Другой вопрос, если фантазия претворяется во что-то физическое. Преступник не тот, кто просто думает о преступлении, а тот, кто совершает преступление или защищает его. Иными словами – дело. Понимаете, гражданин Чудов?

– Понимаю. Книги – всегда пропаганда. Вот, например, Сергей Казимирович Омаров, согласно моим познаниям, писал полезные патриотические книги и продвигал в массы любовь к Родине. А кто-то писал нацистские трактаты и устраивал мировые войны.

– Омаров, говорите? – Баюн в злобной гримасе показал клык из-под губ. – Известный персонаж среди анугиров. Единственный человек во всей вселенной, что умудрился уничтожить целую драконью семью, даже не подпалив лица. И сделал это холодно, расчётливо. До этого люди лишь целыми отрядами могли завалить особо юного и беспомощного анугира. И то, с потерями.

– Я слышал.

Баюн пристально посмотрел мне в глаза.

– Вы что-то хотели, верно?

– Сон у меня не идёт. Мысли дурные тревожат.

– Позвольте узнать, а что за мысли?

– Да я… – я затормозил, не зная, как бы мне наиболее ловко соврать, что меня тревожит не отсутствие в моей голове ненавистного местными Омарова. – Волнуюсь за послезавтра. Битва же будет, поединок.

Баюн недоверчиво посмотрел на меня, затем прикрыл глаза и, открыв, посмотрел уже нейтрально.

– Госпожа Ярослава рассказывала, что вы прекрасно сражались с ней, гражданин Чудов. Она была чрезвычайно сильно удивительна, что вы, столь молодой человек, так много умеете. Кто вас учил?

Я ответил полуправдой.

– У меня была хорошая учительница. А ещё у меня в голове установлены боевые модули, а в крови до сих пор курсируют сыворотки.

– Но это же новейшая разработка. Ещё на стадии испытаний. Не понаслышке знаю.

– Новейшая, ну и что? Из-за этого должна худо работать?

Кот Баюн отрицательно помотал головой.

– Технологии – это здорово, конечно. Однако, гражданин Чудов, они являются лишь вспомогательным инструментом. Давайте будем честны друг с другом. Кто сидит в вашей голове и рулит вашими действиями?

Подняв бровь, Баюн ждал ответа. Я вздохнул и опёрся рукой о дерево.

– Ну вот зачем вам эта информация, Баюн? Потешить любопытство?

– Нет, гражданин Чудов. Я информатор в первую очередь, собираю секреты и могу выдать их господину Мефодию, чтобы он передал их господину Анугиразусу.

– О как. Тогда я уж тем более ничего не скажу.

– Я сказал, что могу выдать секреты. А могу и не выдать.

– Я слышал. И всё равно хрен вам что расскажу.

На лице Баюна расплылась улыбка.

– Тогда давайте я попробую угадать, кто у вас в голове. В вашей голове находится Омаров. Тот самый.

Я с лицом полным превосходства сложил руки на груди.

– Надо же, как вы ловко угодили пальцем в небо. Не-а.

Баюн наклонил голову набок.

– Иных вариантов просто нет. Гражданин Чудов, давайте всё же будем честны друг с другом. Признайтесь мне, и я никому не расскажу вашего секрета. Не признаетесь – я выскажу свои предположения, и мне поверят. Вы ведь не хотите проверять?

Я посмотрел на Баюна с минуту и, нахмурившись, сказал осторожно:

– Допустим, что в моей голове и правда находится Омаров. Во всяком случае, находился. И что теперь?

– Вы уважили мою просьбу, гражданин Чудов, теперь я исполню и свою часть сделки, – Баюн заметно расслабился и сотворил довольно ловкий жест. Через секунду в его руках появилось огромное полотенце, какое обычно кладут на траву. – Смею предположить, дел у вас на ближайший час не очень много. Не соизволите ли провести его со мной? По-дружески.