Князья ошалело уставились на представшую картину.

— А это кто такая? — изумленно спросил Володий.

— Варвара, — пояснил я. — Она тут как бы местная.

— А я-то думал, тут только аномалики обитают, — сказал Урий.

— Ладно. Я попробую поговорить с дочерью, — сказал Володий и дернул поводья.

Конь князя послушно шагнул вперед. Но в этот момент губы Власты резко замерли, а глаза распахнулись. Конь Володия встал, и, как бы ни тянулись поводья, идти вперед отказался.

— Власта злая, — простонала Варвара.

Мы слезли с лошадей, намереваясь подойти к колдунье. Я начал понемногу паниковать, опасаясь, что опоздали мы не чуть-чуть, а весьма. Что, если заклинание произнесено и теперь Власта всемогуща?

— Власта, — позвал Володий, когда мы стояли в трех метрах от нее.

Безумный взгляд ведьмы, казалось, не узнавал отца. Рука ее резко взвилась вверх, и тонкие пальцы сомкнулись на невидимой цели. Она будто муху поймала перед собой. Вот только ни мухи, ни комара, ни какого-то другого летающего насекомого не было. Пальцы ухватились за воздух.

Она дернулась вновь, и еще две невидимые мухи попались в ее костяшки. Она с увлечением разглядывала что-то в десяти сантиметрах от своего носа. Но наконец взгляд ее сфокусировался на нас. Лицо исказилось страхом, потом брезгливостью и ненавистью. Но она продолжала сидеть на коленях и молчать.

— Кажется, она свихнулась, — заметил я.

Князья промолчали, а я ощутил позади ветерок. Предугадывая новые неприятности, я развернулся. Так и было.

В легкой дымке стояли трое: Рыг Инсорг, Портий и Надя. Теперь княжна оказалась связанной, да еще и с кляпом, а Портий все также прижимал ее к себе. И все также вторая рука сжимала меч, чуть окровавленный в плоти молодой львицы.

— А-а-а... — недовольно протянул Портий. — И вы тут?

— Ах ты паскуда! — взревел Урий. Его рука дернулась к сабле на поясе.

— Утю-тю! — Меч угрожающе приблизился к Наде. — Не спеши, звериное отродье, а то лишишься последней кровинушки. А будешь кротким, так и сыночка твоего ворочу. Книга-то она вон.

— Хватит болтать, — недовольно пробурчал Рыг Инсорг. — Жрать надо.

Голос его был настолько непохож на прежний, что я невольно принялся разглядывать хнизиду. Он и правда изменился. Щупальца его подергивались нервно, глаза недоверчиво оглядывались.

— Успокойся. Сейчас я заберу книгу, и тогда наш дорогой князь выполнит всё, что захочу. И первым я потребую…

— Едаааа, — жадно протянул хнизида.

Моя рука нащупала эфес сабли, но что я мог сделать? Нападение на Портия и Рыг Инсорга сулило гибель для Нади. Иногда княжна раздражала своим поведением, но разве вправе я был рисковать ее жизнью? Напротив, я ощущал ответственность за нее.

К Власте даже подходить было боязно. Причем не в смысле ее могущества, если она его получила. Вела она себя все страннее и страннее. Она уже не ловила мух, а отгоняла. Глаза ее резко дергались от одной точки к другой. Рот ширился в страшной ухмылке, как если бы перед ней был огромный шоколадный торт, а она как раз самая ярая сладкоежка на свете.

Зато Портий знал, чего хотел.

— Убейте ее! — приказал он. Рука несостоявшегося князя выстрелила в сторону Власты.

— Отпусти мою дочь! — прорычал Урий.

— Убей Власту! Принеси книгу, и тогда получишь и дочь, и сына.

— Книгу?! — Голос Власты стал под стать ее новому состоянию — пронзительный и визжащий, заставляющий прижимать руки к ушам.

— Именно так, племяшка, — невозмутимо ответил Портий. — Ты взяла ее без спросу.

— Быть может, потому что ты оставил ее там, где оставлять не следовало? Например, на пороге моих покоев, открытой на интересном заклинании, том, что способно сделать сильнее и умнее! Возможно, ты хотел, чтобы я прочла его и стала такой, как сейчас?

Позади Портия раздался глухой и едкий смешок. Рыг Инсорг, хоть и выглядел болезненным, но растянул своими толстыми губищами широченную ухмылку.

— Или, — проговорил он, продолжая посмеиваться. — Это сделал я.

— Неважно! — прокричала Власта. — Потому что все вы! — Она оглядела всех, включая меня. Провела взглядом обратно и расхохоталась отвратительным визгливым хохотом. — Потому что все вы страшилища и уроды!

— Чего? — изумился Володий.

— Вы только гляньте на ваши обезображенные лица и морды. Они же хуже, чем у обожженных и прокаженных! Вы гадкие уродцы, и глядя на вас, я хочу только одного — блевать!