Двенадцать почти в полном составе расположились с одной стороны. С другой стороны Геката в окружении Цирцеи Великой и Медеи Юной. Посреди них Афина во всем великолепии, со шлемом под мышкой, копьем в руке, одетая в безупречный пеплум. Настолько внушительная, что все соблюдают дистанцию.

– Можешь встать на ноги?

Глубокий и низкий голос спрашивает меня.

Я была в его объятиях с самого начала. Он, со своими светлыми волосами, необычным взглядом и силой, здесь, живой.

– Деймос, – выдыхаю, прижимаясь к нему и обнимая за шею. – Ты жив…

Вдыхаю запах его кожи, убеждаюсь, что это не галлюцинация, и хватаю его за плечи. Хочется разрыдаться от радости и облегчения, но слишком многое давит на сердце. Не говоря ни слова, Деймос отрывает меня от себя и ставит на пол, проводив беглым взглядом. С трудом переживаю разрыв слишком короткого контакта. Его тепло охватывало меня, и я чувствую себя обездоленной, словно нахожусь на морозе, всего в паре шагов от него, в то время как он смотрит на Афину, не желая уделять мне внимание.

Вот бы мы остались одни, чтобы я могла объясниться и умолять его простить.

– Ситуация накалилась, – продолжает Афина.

– Ведьмы предали соглашение! – раздраженно бросает Зевс.

– Ты искал предлог, чтобы избавиться от них! – возражает Геката.

– Тишина! – рычит Афина.

Она заставляет Олимп дрожать, настолько кажется рассерженной.

Замечаю только сейчас: мы с Деймосом формируем третью группу, находясь в центре. Сцены битвы проносятся перед глазами. Все ли в порядке на Поляне? Я была так возмущена и разъярена, что потеряла из виду сестер и мать. Даже сейчас не знаю, как их простить, но и не желаю им зла. Цирцея Великая и Медея Юная не демонстрируют страха или сдержанности.

У Двенадцати широкий спектр эмоций. Не все были осведомлены о плане Зевса. Многие хотели мира. Гера в ярости. Она стоит впереди, чтобы помочь Афине. Аид задумчиво скрестил руки на груди. Арес и Афродита с напряженными лицами немного в стороне. Эрос и Антерос с таким же видом стоят позади них. Афродита одаривает меня укоризненным взглядом, от которого вздрагиваю. Я навсегда потеряла то немногое, чего добилась, она будет ненавидеть меня всю мою жизнь.

Дионис выглядит подавленным.

Никто не знает того, что знаю я. Это то, что заставляет меня говорить.

– Где Ариадна?

Все внимание обращается на меня. Не сомневаюсь, что Зевс мог бы уничтожить меня одним движением руки, если бы мы были одни.

– О чем ты говоришь? – спрашивает Геката.

– Дионис действовал не без причины: Зевс удерживает Ариадну.

Опустошение Диониса приобретает новый смысл для собравшихся. Геката, похоже, никогда не сомневалась в нем. Мой ответ заставляет ее улыбнуться и позволяет дать отпор повелителю богов, который смотрит на меня металлическими глазами.

– Мерзкая маленькая язва, – говорит он, махнув рукой.

Перед нами материализуется женщина, застывшая в пузыре. У нее длинные каштановые волосы, старинное платье развевается в воздухе. Дионис бросается к ней, чтобы обнять. Он опускается на мозаику, прижимая женщину к себе, пока та приходит в себя. Они не виделись сто лет. Даже для бога это долгий срок.

Афина не скрывает нетерпения и разочарования.

– Этого достаточно, – говорит она. – Я призываю Эйрену!

Входит богиня, одетая в белое, с длинными волнистыми волосами. В ней есть что-то от греческого изображения, за исключением кулона Peace and Love, который носит на шее и который заставляет Ареса закатить глаза. Богиня мира увенчана оливковыми ветвями и выглядит немного приземистой. Я бы сказала, что она выглядит круто. Она улыбчива, услужлива и кажется такой же очаровательной, как Филофросина.

– Геката, Зевс, вы поклянетесь водами Стикса! – провозглашает Афина, посовещавшись с Аидом.

Последний, в свою очередь, продвигается вперед. У Эйрены в руках появляется чаша, а у бога подземного мира – стеклянная энохоя [10] , которая наполняется завораживающей черной жидкостью. Аид выливает ее в чашу, прежде чем отойти.

Хотя ритуал кажется безобидным, смутный страх охватывает собравшихся. По-видимому, для богов это нерушимая клятва. Геката и Зевс по очереди подходят и смотрят друг на друга с обеих сторон чаши, которую держит богиня мира.

– Не забывай, что происходит, когда женщина отказывает тебе, а ты не подчиняешься ее воле, – произносит Геката, прежде чем протянуть руку над водой Стикса.

Она не пыталась понизить тон, и ее фраза была услышана всеми. Гера и Афина одновременно цыкают. Афродита сжимает пальцы в кулаки. Это почти незаметно. Они тысячелетиями были свидетелями злоупотреблений властью, и ничего не менялось. Однако в этот момент что-то произошло. Взгляд Геры темнеет, Афина сдерживается, но в глубине проницательных глаз вспыхивает гнев.