До того берега совсем близко, от силы метров сто, но к своим годам Егор толком не научился держаться на воде. Отец утешал — мол, кость у мужчин семьи широкая и тяжёлая, никто плавать не умел. Ни сам отец, ни деды. Да и прадеды тоже с реками и морями не дружили, даром что один на Балтфлоте служил и оставил после себя бескозырку с золотыми буквами.

«Зато крепкая кость, поди пробей», — говорил отец дальше и щелкал Егора по лбу.

Утешало слабо.

Да вообще никак!

На Егоре традиция прервалась, воду он любил. А вот она особой взаимностью не отвечала, разок даже утопить попробовала. Потому к рекам, озёрам и прочим водоёмам относился со всей серьёзностью и уважением.

Вот и поплёлся к понтонному мосту, составленному из окрашенных суриком здоровенных железных ящиков, дощатого настила и хлипковатого ограждения. Посреди речного рукава мост горбился, под центральным пролётом могли протиснуться плоскодонки и крошечные самодельные катера.

Мимо с радостными криками пропрыгала по воде пигалица лет пяти-шести, волоча за собой на верёвке синего надувного крокодила. За ней поторапливалась, с трудом переваливаясь по песку, молодая и изрядно беременная женщина. Она остановилась, присела на деревянную лавку, что торчала прямо из воды, и просипела:

— Даша! Дашка! Стой, ураган чёртов!

Девчушка оглянулась и засмеялась в голос, убегая в сторону «лягушатника». Крокодил меланхолично шлепал за ней по воде.

Женщина казалась странно знакомой, но в Липецке Егор прожил всего два года после рождения и никого здесь не знал. Отец сюда иногда ездил, а он оставался дома, в Королёве, куда семья перебралась после смерти матери.

Лишь раз Егор с отцом поскандалил и даже всерьёз поссорился, когда в десять лет захотел скататься в Липецк вместе и побывать на кладбище, на могиле матери. Дурной вышел разговор. Много лишнего наговорил отцу в тот день. Даже нашёл глупость спросить: почему до сих пор бобыль-то, мама наверняка была бы не против, чтобы отец женился снова.

Мертвенно-бледное лицо отца с крепко сжатыми синеватыми губами навсегда врезалось в память. Тему про новую маму Егор больше не поднимал.

А в этом году отец совершенно неожиданно сорвался, бросил работу, купил билеты на себя и сына. И вот, целую неделю они гуляли по родному, но совершенно позабытому Егором городу. Чаще всего валялись на пляжном песке или бродили вдоль прудов, речек и ручьев. Отец будто задался целью ознакомить сына со всеми местными водными ресурсами, не исключая самых мелких родников и болотец.

Иногда на него такое находило.

Съездили и на Липецкое море, где провели ночь в палатке в обнимку с комарами.

Егор не жаловался, нет! Утром укоризненно взглянул на отца заплывшим от укусов левым глазом. Этого хватило. Палатку шустро сложили, сдали хозяйственнику турбазы и вернулись в цивилизацию.

...Егор неожиданно осознал, что стоит и беззастенчиво пялится на беременную молодуху. А та, алея щеками и сдвинув брови, хмуро смотрит в ответ.

— Задумался, — неловко пробормотал Егор и поспешил на мост.

Протолкался через толпу, дождался, пока на «горбу» освободится местечко, прижался к ограждению и внимательно всмотрелся вдаль: не мелькнёт ли яркое пятно? Что та девица «не его», Егор был уверен. Но ведь необычная, да может еще и китаянка?

«А они все мастерицы», — вспомнил слова отца и покраснел.

Увы, «мастерица» пропала. Дальше вверх по течению берег заворачивал направо, и большей частью зарос осинами, вязами и ивняком до самой воды. Но за деревьями хватало места для компаний, шашлыков и игры в волейбол.

Видать, там анимешница и летает. Как игла. Шух, шух!

Центральный пролёт невысок, метра два от воды. Но если взобраться на ограждение, выйдет отличный трамплин. Вот и сейчас позади Егора загомонили, заржали, и раздались гулкие удары тел об воду. Он обернулся, и вместе с собравшейся толпой смотрел, как карабкаются на ограждение мальчишки и девчонки, отталкиваются и пытаются войти в воду как можно дальше от моста.

С изрядной завистью смотрел. Ему ж такое не светит. Широкая кость, жаба подери!

Те, кто спрыгнул, мощным кролем рвались вперёд, к причалу лодочной станции. Вдоль берега вытянулось длинное двухэтажное строение, в котором был и ресторан, и администрация пляжа. Вроде бы отец говорил Егору, что там и секция водных видов спорта работает. Или нечто подобное.

Похоже, соревновались на спор. По крайней мере половина юной компании отправилась обратно по земле, обмениваясь по дороге крепкими щелбанами. Толкались, ставили подножки, вопили и бегали друг за другом.

Но весь этот гвалт перекрыл пронзительный крик давешней молодухи. Она стояла у уреза воды и указывала на Егора.