— Вот и боги злились, в древние времена-то хватало нечистых на руку кузнецов и мошенников-коробейников. Не каждый крестьянин или даже аристократ сможет квадратное золото правильно изготовить, вот и покупали у бродячих торговцев. А в результате страдали люди честные и искренне верующие, которые не стали бы класть на алтарь свинец.

— Так наказать надо!

— Архиверное решение! Боги и наказали. Теперь если кто делает золотой сплав, должен быть очень осторожен, чтобы не нарушить допустимые пропорции и обязательно личное клеймо в ближайшем храме поставить. Вот у меня есть несколько тиглей и пробирок из золотого с платиной сплава, так они со всех сторон глубокими клеймами помечены. Не дай Дисп сотрётся!

— Но если всё так, то моё кольцо не могло быть фальшивым? Почему его не брали?

— А… — Знающий Данакт равнодушно махнул рукой. — Это другая история. Несколько лет назад в Рязани нашли и вскрыли большую сокровищницу Мидасая Златоносного. Тот уже давненько помер, лет пятьсот назад или больше. А сокровищницы всё ещё находят по миру, и дураки всякие туда лезут. Ломают двери, рубят сундуки, набивают котомки золотом… Идиоты.

Егор согласно покивал. Разве можно котомки набивать золотом? Потом же не унесёшь! Тачка нужна по типу той, в которой он вчера камни таскал.

— Так чего с кольцом?

— Я же сказал? Идиоты! Грабят сокровищницы Мидасая и растаскивают по миру всякие проклятые побрякушки. Сильный был маг и золото своё очень любил, на охранные ритуалы не скупился. Обожал именно золото во всех видах, но чем проще изделие, тем лучше. Он видел красоту в самом металле. Завитушки и изгибы, резьба и камешки, тонкая ювелирная работа ему была ни к чему. Считал, что сложная форма лишь уродует чистоту и изящество благородного металла. Собирал слитки, но хранил и простые кольца, серьги, цепи… Вот люди и боятся теперь, покупают только вычурное, чтоб непременно с камушками и в ювелирных лавках при храмах.

— А точно ли… — начал Егор, но прикусил язык.

— Архиточное наблюдение! — алхимик понял даже невысказанное. — По правде и неважно, проклято золото или нет. Это как с понятием «деньги». Никто не знает, но рисковать дураков не найти. И правильно, кстати. Если миллионы верят, что золото навсегда проклято, оно поневоле начинает притягивать к себе неприятности. Точнее, по воле миллионов.

— Нет ли способа снять проклятие? Какой-нибудь дешёвый эликсир? Пусть даже не быстро смоется. Замочить в правильном растворе, как в отбеливателе?..

— В отбеливателе, — чернобородый хохотнул. — Ну, если время терпит и не нужно мгновенное действие… — алхимик задумался. — Сунуть на год в раствор… Нет, не думаю. Хотя задача архиинтересная. Ну, ещё вопросы? — потёр он мощные руки. — А то у меня архисрочное дельце образовалось, надо кое-что проверить.

— Сварить эликсир для смыва проклятий с золота?

— Это… архисомнительно, — признался Знающий Данакт. — Но попробовать можно.

— А если сварить какую-то ерунду, везде её дёшево продавать как реальное средство. Люди могут и поверить, что эликсир настоящий. Продать на рынке сколько-то колец из чистого золота, и сказать что они из коллекции этого… Мидаса…

— Мидасая… — медленно произнёс алхимик, внимательно разглядывая Егора. — Мидасая Златоносного.

— Тогда люди поверят, что проклятия можно снять. И золото волей людей очистится, нет?

— Архи… — чернобородый надолго умолк, глядя мимо Егора. Продолжил: — Архистранная идея…

Встал и ушёл, глядя в пол. Хлопнула дверь.

Слегка растерявшийся Егор подошёл к двери, подёргал, и понял, что заперт здесь, среди печей, столов, химически реагентов, спиртов и золотой посуды. Так-то оно интересно, конечно, но если приспичит в туалет?

…Из алхимического заточения освободили его к утру.

«К утру остались от Бранковичей две сестры, да еще пятеро сестёр, да детки малые, числом одиннадцать обоих полов. А двое сестёр то были: Ольга из Бранковичей, Веда из Бранковичей, младшая сестра Ольги.

Вышла Ольга на поле брани, простоволосая, распоясанная и одетая лишь в белый холст, да громко поклялась смертельной клятвой, жизнью своей, что не говорила брату и родичам о магической настойке. Ведь не поверила в чудесный состав. Посчитала, что бахвалится пред ней Данила, хочет ещё больше понравиться и уговорить, наконец, на свадьбу.

Незнамо как прознал Марко про рецепт чудесный. А то и сам Данила подслушал? — хоть и не хотела в такое верить Ольга, но что уж сейчас, когда дворы горят и родичи лежат холодными в реках крови.

Не о том сердце болит. Сечу остановить надо!

Крикнула Ольга:

— Жива! Жива! Жива! Прими клятву!

Поклялась Ольга жизнью и смертью своей.

Выпустила из сердца птицу-клятву, отправила к Живе. А второе крыло у клятвы было такое: прокляла Ольга род Гдовичей, молила Живу, чтобы Гдовичи больше не могли найти любовь нигде, кроме как среди Бранковичей, да вот беда — будет тот союз бесплодным и смертельным, или муж, или жена умрёт молодым.