— Ах да, конечно, — согласился Иолай, потягиваясь и зевая. — Действительно. Так оно и есть.

Он пожелал Гераклу спокойной ночи и оставил его наедине с огнем и тенями на стене.

А потом и с глубоким сном.

Но даже во сне Геракл не мог избавиться от ощущения, что кто-то на него глядит.

Не из-за дерева, а сверху.

Из-за черной тучи, в которой рождаются грозы.

— Мне кажется, — заметил Иолай на следующий день, — что мы без всяких затруднений выберем самую красивую девушку.

Выйдя из дома Алкмены, они направились по полузаброшенной дороге, которая шла к морю через зеленые холмы. Погода стояла прекрасная, и Геракл сначала слушал болтовню Иолая вполне добродушно, лишь иногда сопровождая ее ехидными замечаниями.

Однако к концу дня она стала ему понемногу надоедать.

Энергии Иолая хватило бы на десять человек, да что там — даже на два десятка, и выдерживать его напор было утомительней, чем карабкаться на скалы или переправляться через реку, набитую льдинами. Так было все годы их дружбы, и когда Иолай принялся читать лекцию о различных аспектах красоты, которые им придется учитывать, Геракл был вынужден признать, что энтузиазм приятеля заразителен.

Тем более что он все же засиделся в доме матери.

А тут им предстояло провести несколько дней у моря, посидеть на одном, а то и на нескольких пирах, наслаждаться приятным обществом и пить хорошее вино… Глупо отказываться от такого. К тому же строить стену уже успело ему надоесть.

Если Гера и впрямь что-то задумала, то теперь он окажется вдали от Алкмены, и мать не пострадает.

— Собеседования, — сказал Иолай.

Геракл нахмурился:

— Какие еще собеседования?

Иолай подтолкнул его локтем.

— Следи за ходом моих мыслей, Геракл. Я пытаюсь тебя просвещать. Собеседования с девушками, конечно. Не кажется ли тебе, что нам будет полезно побеседовать с каждой из них? Чтобы выяснить, достойны ли они такой чести.

— Я…

— Ну да, так мы с тобой и сделаем. Например, мы можем обедать с каждой из них поочередно. За счет устроителей, разумеется. Чтобы удостовериться, что они понимают серьезность своего положения. Ведь не хотим же мы опозорить добрых жителей Фемона, выбрав для них недостойную царицу лета, верно?

— Не то слово. — Геракл посмотрел на щетинистый склон холма слева от них, понадеявшись, что его спасет от этих нудных разговоров неожиданный, но не слишком опасный обвал, оползень либо что-то в этом роде.

— Это очень важно, Геракл, чтобы мы не торопились с выбором и все тщательно взвесили.

— Ну разумеется. — Справа от них местность плавно понижалась и переходила в ровные луга. Быть может, там, в высокой траве, скрывается целое войско, готовое напасть на ничего не подозревающих путников.

— Впрочем, в меня может влюбиться какая-нибудь тамошняя красавица, а оно мне надо? Хлопот не оберешься…

Геракл поднял глаза к небу. Хоть бы молния ударила в них, что ли!

— Если в меня влюбятся две красавицы, я буду, пожалуй, польщен.

— Еще бы.

— А если три — я призадумаюсь. Но наверняка справлюсь. Тут нет ничего невозможного.

— Верно.

Иолай с досадой посмотрел на приятеля:

— Да ты меня совсем не слушаешь! Еще друг называется!

Геракл кротко улыбнулся.

— Прости, Иолай. — Он развел руками. — Я просто слишком залюбовался этим пейзажем и радуюсь нашему путешествию, вот и все.

— Ладно. Все путем. Предоставь все мне. Я позабочусь о нас обоих.

— Хорошо.

Некоторое время они шли молча. Потом Иолай остановился. Немного обогнавший его Геракл повернул голову.

— Как ты считаешь, я нормально одет?

На Иолае были, как обычно, тяжелые кожаные нагрудники до бедер, напоминавшие безрукавку, простая туника, поножи, короткие кожаные сапоги и меч.

— По-моему, вполне.

— А я в этом не уверен. — Иолай похлопал рукой по плечу, и из подложенной под нагрудники мягкой подушечки полетела пыль. — Может, они ожидают чего-то более… ну, не знаю, элегантного, что ли. — Он нахмурился. — Понимаешь, что я имею в виду? Плащ, хламиду и все такое. Как одеваются судьи.

— Мы ведь не такие судьи, Иолай, — напомнил ему Геракл.

— И все-таки я не думаю, что мы… эй!

Геракл схватил приятеля за руку и сильно рванул на себя, едва не сбив с ног, а потом потащил за собой по дороге.