— Я все слышу! — закричал писклявый голос. — Он оскорбил тебя, Ротус! Он посягнул на твою честь!

— Кто этот писклявый? — нахмурившись, спросил Иолай.

— Не знаю, — ответил Геракл. — Думаю, что это «шестерка» Ротуса. Лучше бы он заткнулся.

— Я и это слышу! — запищал голос — Я все слышу!

В пещере стало тихо.

Ротус взял кинжал и воткнул его в стол.

— Вас пригласили участвовать в празднике лета в качестве судей. Если вы прибудете туда, ничего не изменится и Тит Перикал останется на своем посту. Так что… — Он развел руками и ухмыльнулся: — Вы останетесь тут, пока все не закончится.

— Что? — Иолай попытался вскочить на ноги, но зашатался и сел. — Вы не посмеете!

Ротус пожал плечами:

— Мы уже посмели. Вы оказались тут и никуда отсюда не выйдете, а праздник начинается уже утром.

— Правильно, молодец! Поставь их на место! — закричал писклявый голос.

Иолай закатил глаза.

— Ради всех богов, ты не можешь хоть немного помолчать? — простонал он.

Внезапно один из заговорщиков промчался по пещере и остановился перед ним, подбоченясь. Один его глаз закрывала черная повязка, другой грозно сверкал.

— Это уж ты помолчи, — пропищал повстанец. — Ты у нас пленник, а не я!

Геракл чуть отвернулся в сторону, чтобы скрыть усмешку.

Иолай от удивления разинул рот и что-то забормотал.

Писклявый заговорщик оказался девицей. Совершенно определенно девицей, со спутанной копной светлых волос и большими голубыми глазами, — вернее, одним глазом — и грязноватым курносым носиком, слегка присыпанным веснушками.

Смутившись, Иолай откинул со лба прядь волос и виновато улыбнулся.

К изумлению Геракла, девица тоже залилась краской и затопала прочь от них, к столу. Там она взяла камень, освободившийся после Ротуса, развернула его и уселась, спрятав за спиной руки.

— Вы должны простить Веницию, — сказал без всяких эмоций Ротус. — Такая уж она у нас взрывная.

Геракл отметил, что среди повстанцев находились еще по крайней мере две женщины, и этот факт, очевидно, не ускользнул и от глаз Иолая.

— Да на здоровье, — спокойно ответил Геракл. — Вот только я не думаю, что вам пойдет на пользу, если вы станете нас тут удерживать.

— Правда? А почему?

— Мы всего лишь судьи, — объяснил он. — Если мы не появимся на празднике, они тут же найдут вместо нас других.

— Они не посмеют, — заявила Вениция и ударила кулаком по столу.

— Почему не посмеют?

— Потому, — резко ответила она.

Остальные заговорщики громко заворчали.

— Послушайте, — сказал Геракл, обращаясь главным образом к Ротусу, — мы не имеем никакого отношения к этому Титу Перикалу. И к Фемону тоже. Меня и моего друга Иолая, вот он здесь со мной, пригласили судить состязания, и мы намереваемся принять это приглашение.

Ропот усилился.

«Терпение, — напомнил себе Геракл, — терпение».

Он сделал еще одну попытку:

— Вероятно, вам известно, кто мы такие, а значит, известна и наша репутация. — Он нахмурился, и ворчание немного затихло. — Так почему вы не хотите пропустить нас в Фемон, чтобы мы выполнили свое обещание? Если же мы увидим, что ваши жалобы справедливы и оправданны, тогда, не исключено, мы сумеем оказать вам поддержку.

— Мы и без вас неплохо справимся, — огрызнулась Вениция.

Ропот снова усилился.

— Ну, конечно, кто спорит? Я вовсе не говорю, что вы не справитесь.

Ропот затих

Ротус покачал головой:

— Все это звучит достаточно убедительно, однако мы действуем по приказу и знаем, что нам делать. — И добавил вполне искренне: — Извините.

Иолай, который явно не мог оторвать глаз от Вениции, подтолкнул друга локтем.

— А что там с этим самым Титом? Что он за птица? Подумаешь — глава совета старейшин! Ведь не царь, верно?

— Нет, — ответил Ротус и присел на краешек стола. — Он тиран.

— Это еще слабо сказано — тиран, — пробормотала Вениция.

Теперь изумился Геракл.

Хотя во главе государств обычно стояли цари или другая родовая знать, некоторые города, в том числе и Фемон, управлялись советами старейшин — ареопагами, избиравшимися из числа богатых и образованных граждан. Впрочем, в те дни все образованные люди были богатыми.

Однако во время войны, когда, ясное дело, для создания армии и руководства ею требовалась сильная рука, совет старейшин избирал тирана и передавал ему власть. Тиран наделялся широкими полномочиями, и его задача состояла в том, чтобы защитить город, выиграть войну и сберечь людей. Когда война заканчивалась, проводился парад и делилась добыча. После этого тиран уходил в отставку, а власть возвращалась к совету старейшин.