— Нет, — сердито ответила Иокаста. — Он хороший человек, Геракл. Конечно, иной раз и ошибется, порой заупрямится слегка. — Она прижалась к мужу и заставила его обнять ее за талию. — Не всегда поспевает в ногу со временем… — Ее тон стал более твердым. — Но для Фемона он был самым подходящим правителем. Действительно хорошим. И ты можешь убедиться в этом. Достаточно только открыть глаза пошире.

— А повстанцы? — осведомился Геракл.

На этот раз на ее губах появилась кривая усмешка.

— Моя идея. Он даже ничего не знал об этом до последнего времени. Иногда только таким образом нам удавалось удержать власть в его руках.

Геракл посмотрел на обоих почти с восхищением.

— Ты, — сказал он Титу, — не мог остановиться. А ты, ты хотела, чтобы он ушел.

Теперь ее улыбка стала искренней.

— Я весь день упаковывала вещи. Мы собирались уехать сегодня ночью.

— Мы нашли себе одно местечко, — сообщил Тит. — Возле холмов. Тишь да гладь. Никаких чаек. Никому не интересно, кто я такой и откуда. — Его плечи поднялись и опустились при тяжком вздохе. — Так что же теперь происходит? — Он не стал дожидаться ответа, а посмотрел на площадь и на собравшихся на ней горожан. — Гера солгала.

— Это одна из ее уловок, — сказал Геракл. — Она охотится за мной, Тит. Вот почему она велела тебе пригласить Иолая. Потому что она знала, что я приду тоже. Чтобы добраться до меня, она готова на что угодно. В том числе готова разрушить этот город и все живое в нем. — Он замолк и покачал головой: — А сделав это, она добралась бы и до тебя.

Пораженный Тит сделал шаг к столам, остановился и уронил голову.

— Но ведь мы не можем просто так остановить праздник. Я имею в виду, все эти люди… боги тоже… — Он всплеснул руками и поднес их к губам. Его глаза сузились и превратились в щелочки. — Ты знал все это и все-таки сидишь тут? Ничего не предпринимаешь?

— Тит… — тихо предостерегла его Иокаста.

— Нет, погоди. Этот человек все знает, но ничего не предпринимает, только ест наше угощение, пьет наше вино и… и… — Тит махнул рукой и погрузился в молчание.

— У меня есть план, — произнес Геракл, обращаясь скорее к Иокасте, чем к ее мужу.

— Чем мы можем помочь? — спросила она.

— Вы можете только не стоять на пути.

— На чьем пути? — дрожащим голосом поинтересовался Тит.

— Плана.

— Какого плана?

— Моего плана.

— В чем он состоит?

Геракл покачал головой:

— Я не могу вам сказать.

— Он не может нам сказать, — повторил Тит своей жене.

— Это часть моего плана, — ответил Геракл, начиная слегка раздражаться. «Может, ударить этого человека в челюсть? — подумал он. — Так, легонько. Просто чтобы вырубить его на парочку часов».

Тит выставил подбородок вперед.

Геракл сдержал себя.

— Какой у тебя план?

Геракл посмотрел на свою правую руку, увидел кулак и заставил его разжаться. Убедившись, что его рука не предпримет никаких неожиданных действий, он посмотрел на горожан и заметил, что собравшиеся на площади люди постепенно теряют терпение. Тогда он быстро взял под руку Иокасту и отвел к столу. Тит поплелся за ними.

— Я уже говорила тебе, — сказала она. — Иногда он бывает слишком упрям.

— Должно быть, ты по-настоящему его любишь, — улыбнулся Геракл.

— О да. Это не всегда бывает просто, но я его люблю.

Возле стола Геракл подождал, пока она сядет на свое место. Когда Тит с глухим ворчанием присоединился к ним, Геракл велел им вести себя как обычно, но не удивляться тому, что произойдет дальше.

— А что произойдет дальше? — шепотом поинтересовался Тит, но достаточно громким шепотом, чтобы его услышали даже в Афинах.

— План, — напомнил ему Геракл.

— Какой план?

— Такой план, — свирепо ответил ему Геракл, — который начнется с того, что ты сейчас вылетишь из фемона, если не перестанешь задавать мне ненужные вопросы.

Тит закрыл свой рот так плотно, что он превратился в узкую щелочку.

Тогда Геракл кивнул ему — ладно, мол, живи дальше.

Заняв свое место и машинально взяв с блюда кусок хлеба, он увидел, что Иолай занялся Веницией, Иокаста пытается успокоить и подбодрить мужа, а люди на площади начинают проявлять нетерпение, топают ногами и хлопают в ладоши. Туча на горизонте становилась все темней.

Он нервно провел ладонью по волосам.

Он почувствовал на лице ветер, пахнущий солью и дождем и прилетевший с моря в амфитеатр по главной улице.

«Я прав, — сказал он себе, — я знаю, что прав».

Все произойдет скоро, даже очень скоро.

Ему оставалось надеяться, что он будет к этому готов.

Тит Перикал поднялся с места, вышел вперед и встал перед средним столом. Там он поднял кверху обе руки, и после замысловатой мелодии труб зрители поднялись на ноги и издали возгласы ликования.