Когда устройства были впервые включены, Готти занимал должность капо. Его разговоры не принесли криминальных улик, и в октябре 1985 года микрофоны были отключены. Два месяца спустя, ссылаясь на убийства Спаркса, Рональд Голдсток, глава оперативной группы, получил разрешение суда вновь активировать «жучки», спящие в телефонах. На этот раз были получены интересные результаты. Став боссом, Готти на удивление ослабил бдительность, свободно беседуя в своем кабинете с близкими товарищами о своих планах по перестройке организационной структуры «Гамбино», переназначении бойцов и перспективных назначениях в иерархии. Одним из первых заявлений в январе 1986 года стало его «адское наследие»: создание непобедимой семьи Коза Ностра. На государственных пленках записано, как Готти высмеивает консильери Джо Н. Галло, называя его милым стариком, неэффективным руководителем, которого он намеревался заменить. Однако он не собирался назначать на пост консильери соучастников Толстяка Энжа Руджеро или Сэмми Гравано. Анджело, «он недостаточно умен», — сказал Готти своему доверенному лицу, — а Гравано в возрасте сорока одного года «недостаточно стар».

Следователи штата узнали, что примерно в это же время на встрече с Руджеро Готти выбрал Фрэнка ДеЧикко своим человеком номер два, своим подчиненным боссом. Не уточняя причин, крестный отец решил временно запретить прием новых солдат. «Эти парни будут в шоке, — усмехался Готти. — Послушайте, блядь, от шести месяцев до года мы не можем сделать ни одного из них. Мы не можем сделать ни одного», — сказал он Руджеро.

В качестве инструкции для крупнейшей в стране боргаты Готти поручил Руджеро уведомить всех нижних чинов, что он будет слишком занят, чтобы обременять себя рутинными проблемами и просьбами. «Забудьте о делах здесь, — приказал он, обращаясь к самому себе. — Идите к Анджело, идите к своему шкиперу, идите к кому-нибудь еще».

Из крутящихся кассет оперативная группа узнала, что Готти переносит свою штаб-квартиру из клуба «Бергин» в Квинсе в «Равенит» в Маленькой Италии. Это был символический шаг, уведомляющий его собственную семью и другие кланы о его восхождении от провинциального капо до божества мафии. «Анджело, — объявил он, — я не приеду сюда [в Квинс]. Я буду ездить в Нью-Йорк каждый гребаный день. Прямо в Нью-Йорк. Там я [невнятное слово] с того дня, как живу, и там же умру».

В соответствии с его высоким статусом, личный образ жизни Готти претерпел значительные изменения. Будучи капо, он одевался опрятно, но в типичном вульгарном стиле, как правило, в водолазки или рубашки с открытым воротом, на груди болтался золотой или серебряный кулон. Иногда он надевал черно-серебристую куртку Oakland Raiders и мокасины. Переосмыслив себя, он принял модный стиль одежды, сочетающий цвета. Вместо ветровок и спортивных курток он теперь щеголял в сшитых на заказ двубортных шелковых костюмах Brioni и DiLisi, дополненных галстуками с цветочным рисунком ручной работы. Некогда лохматый, смущенный школьник с непарными ботинками был облачен в кашемировые пальто и шелковые носки с монограммами. Почти каждый день его серебристо-черные волосы подстригали, а выдающуюся вдовью макушку укладывали в прическу с зачесом назад. В одночасье он стал Бо Бруммелем мафии.

Если раньше он проводил большую часть времени в клубе «Бергин» и питался в простых соседских ресторанах в Квинсе и Бруклине, то теперь Готти стал часто посещать модные кафе и ночные заведения Манхэттена. Его сопровождал целый корпус мускулистых защитников, несколько похожих на массивного Луку Брази из «Крестного отца», и сопровождающие оказывали ему нескромные любезности; даже его братья Джин и Питер помогали ему надевать и снимать пальто и держали над его головой зонтики. Один из двух телохранителей сопровождал его в ресторанах и общественных туалетах, включая и выключая для него краны с водой и услужливо подавая ему свежие льняные полотенца.

В начале 1986 года, когда Готти переделывал семью Гамбино и самого себя, ему пришлось разбираться с двумя уголовными обвинениями, оставшимися со времен его бандитской карьеры капо. Двумя годами ранее он дважды припарковался возле одной из своих букмекерских контор в Квинсе. Машина Готти не дала проехать по улице механику-холодильщику по имени Ромуал Пичик. Высокий, мускулистый, вспыльчивый, тридцатипятилетний Пичик посигналил, а затем подошел к Готти пешком, словно готовясь к драке. Спор закончился тем, что Готти и приятель мафии, Фрэнк Коллетти, избили Пичика, который уехал на машине и вызвал полицию. Обыск обнаружил Готти и Коллетти в соседнем баре Cozy Corner Bar and Grill, и Пичик выдвинул обвинения в том, что они напали на него и вытащили 325 долларов наличными из его бумажника.

Не зная о криминальном положении Готти, когда он первоначально опознал его, Пичик решил отомстить. Обычно обвинения, связанные с незначительным спором на парковке без серьезных травм, замирают в переполненной судебной системе города, прежде чем быть снятыми. Однако прокуратура Квинса, воспользовавшись возможностью получить широкую огласку, доказав, что недавно получивший дурную славу Джон Готти был жестоким хулиганом, настояла на судебном преследовании. Не оставляя без внимания это пустяковое дело, окружной прокурор с нетерпением назначил дату суда на март 1986 года. Пичик, единственный свидетель обвинения, теперь знал, что Готти — мафиози, и ему снились кошмары об убийстве. Отказавшись сотрудничать с прокурорами, испуганный механик был затащен в суд людьми окружного прокурора. Похожий на зомби и в темных очках, Пичик отказался от опознания, которое он провел перед большим жюри. «Если честно, — сказал он, — это было так давно, что я не помню. Я не помню, кто дал мне пощечину».

Не дожидаясь обсуждения присяжных, председательствующий судья аннулировал обвинения. Газета «Нью-Йорк Пост» охарактеризовала этот процесс остроумным заголовком: «Я ЗАБЫЛ».

Сияющий Готти покинул здание суда вместе со своим новым адвокатом Брюсом Катлером, бывшим помощником окружного прокурора Бруклина из Бюро по расследованию убийств. Изящно одетый, сохранивший хриплое телосложение со времен, когда он был чемпионом школы по борьбе и капитаном футбольной команды колледжа, тридцативосьмилетний Катлер физически напоминал Готти. На коротком судебном заседании Готти, казалось, был доволен воинственным стилем Катлера; он разнес Пичика как ненормального подстрекателя, который в пьяном виде набросился на невиновного Джона Готти. Репортеры, осаждавшие Готти, обнаружили, что он был неординарным крестным отцом. Даже уклоняясь от вопросов, он приветливо улыбался, не пытаясь спрятаться или скрыться от объективов теле- и фотографов. Новый дон мафии наслаждался вниманием и уважением, охватившими его.

Дело о неприятном нападении было закрыто, но в федеральном окружном суде Бруклина Готти ждал более серьезный и сложный набор обвинений. В марте 1985 года, за несколько месяцев до убийства Кастеллано, Готти, его брату Джину и нескольким крутым парням из команды Бергина были предъявлены обвинения по делу РИКО. Готти был лишь второстепенным подозреваемым в первоначальном деле; главным обвиняемым был Нил Деллакроче, который тогда был жив. Деллакроче, как главный фигурант расследования, обвинялся в руководстве двумя бандами Гамбино, одна из которых принадлежала Готти. Смерть Деллакроче, убийство Кастеллано и появление Готти в качестве босса превратили его в главного обвиняемого и превратили процесс в очень значимое для правительства дело о мафии. Перестановка обвиняемых означала, что федеральным прокурорам пришлось спешно менять свою стратегию, чтобы сосредоточиться в основном на Готти, а не на покойном младшем боссе.