Джону Макклеллану было семьдесят три года, он был старше Блейки более чем на сорок лет, когда они начали оформлять предложения последнего в законодательную форму. В течение пятнадцати лет, с середины 1950-х годов, Макклеллан был знаком с мафиози не понаслышке, председательствуя на многочисленных расследованиях, посвященных коррупции в профсоюзах, рэкету и другим проступкам мафии. На этих слушаниях лицо сенатора обычно представляло собой бесстрастную маску. Внутри же он кипел, негодуя на несговорчивых и наглых мафиози, которые открыто бросали вызов правительству и считали себя законом для самих себя. Упорный христианский фундаменталист, Макклеллан обладал ветхозаветным чувством праведности и в целом представлялся добрым и внимательным человеком, но искренне верившим в добро и зло и в наказание для злодеев.

Представляя в Конгрессе первую конкретную меру по борьбе с мафией, Макклеллан выразил другим законодателям свое мнение о том, что ее принятие является абсолютной моральной необходимостью. Предвидя ожесточенную борьбу за гражданские свободы в связи с расширением полномочий правительства по проведению расследований, Макклеллан подготовил готовое опровержение: «Общественность требует, чтобы мы признали, что право общества на безопасность превосходит право преступника на свободу. Когда силы добра и мира сталкиваются с силами зла и насилия, что-то должно уступить».

Будучи ловким законодателем, Макклеллан включил меры, направленные непосредственно против мафии, в один из законов или разделов более крупного законопроекта о борьбе с преступностью, получившего широкую поддержку. Такая тактика была призвана повысить шансы на выживание закона об организованной преступности в процессе принятия поправок и достижения политических компромиссов в обеих палатах Конгресса. Общий закон был назван «Закон о борьбе с организованной преступностью 1970 года». Для Макклеллана и Блейки суть закона, сердце их плана, заключалась в положениях, обозначенных как раздел «Организации, связанные с влиянием и коррупцией рэкетиров». Сокращенное название закона — РИКО, а его странное название было намеренным. Блейки отказывается объяснять причину появления аббревиатуры РИКО. Но он — любитель криминального кино и признается, что один из его любимых фильмов — «Маленький Цезарь», снятый в 1931 году по мотивам жизни Аль Капоне. Эдвард Г. Робинсон сыграл главного героя, безжалостного мафиози, чье вымышленное прозвище — неожиданно для Блейки — было Рико. Язвительная характеристика взлета и падения Рико, данная Робинсоном, стала прототипом для гангстеров в кино. Умирая в переулке после схватки с полицией, Маленький Цезарь произносит одну из знаменитых голливудских заключительных фраз — также подразумеваемое послание Блейки к мафии: «Мать милосердия — это конец Рико?».

До появления РИКО подавляющее большинство мафиозных боссов, подчиненных, консильери и капо были эффективно защищены от ареста. Занимая командные посты, они отдавали приказы, но никогда лично не совершали преступлений. Доказать в суде причастность этих лидеров к действиям, совершенным их подчиненными, было практически невозможно по существующим федеральным законам и законам штатов о заговоре. Именно подчиненные — солдаты, подельники, подражатели — выполняли грязную работу, и именно их иногда ловили на убийствах, торговле наркотиками, вымогательстве у ростовщиков, букмекерстве, угонах и других преступлениях. В условиях нерушимого кодекса омерты успешное судебное преследование высокопоставленных мафиози было сложным, если не невозможным делом.

Макклеллан и Блейки хотели изменить уравнение и упростить задачу по пробиванию защитных стен, окружающих мафиозных правителей. Суть закона РИКО сводилась к двум словам: «схема» и «предприятие». Прокуроры могли предъявить обвинения и осудить большие группы мафиози, доказав, что они участвовали в «схеме» преступлений, совершенных от имени организации, «предприятия». Под «схемой» понимались два или более преступлений федерального или государственного масштаба, связанных с «предприятием» и совершенных в течение значительного периода времени. Понятие «предприятие» было широким и включало в себя незаконные объединения, такие как мафиозные семьи или банды, а также коррумпированные профсоюзы и корпорации.

Таким образом, РИКО давало прокурорам возможность разрушить иерархию семьи одним обширным обвинительным заключением, вместо того чтобы концентрироваться на низкоуровневых бродягах, привлеченных к ответственности по относительно незначительным обвинениям. Что еще более важно, по РИКО впервые можно было осудить босса, если было доказано, что он был связан с преступным сообществом. Доказательств того, что босс или капо получал долю от добычи или был услышан, организуя деятельность предприятия, было достаточно для вынесения обвинительного приговора. Любой, кто планировал или получал сообщение о преступлении, связанном с предприятием, был так же виновен, как и преступник.

По сути, закон объявлял вне закона основополагающие и укоренившиеся операционные процедуры мафии. Согласно РИКО, совершение или соучастие в любых двух из двадцати перечисленных преступлений, даже за период более десяти лет, могло привести к осуждению обвиняемого за участие в качестве члена предприятия, рэкетирской организации. Категории преступлений охватывали участие практически во всех мыслимых незаконных правонарушениях или сговорах: убийства, похищения, торговля наркотиками, грабежи, ростовщичество, азартные игры, взяточничество, вымогательство, хищения из профсоюзных фондов, мошенничество, поджоги и фальшивомонетничество.

Были и другие новаторские положения для прокуроров. Обычно, за исключением убийства, обвинение подозреваемому должно быть предъявлено в течение пятилетнего срока после совершения большинства федеральных преступлений. РИКО расширил пятилетний срок давности почти до бесконечности, в зависимости от того, когда было совершено последнее, а не первое преступление в рамках предприятия. Еще одним преимуществом для прокуроров стало разрешение использовать предыдущие приговоры, вынесенные в судах штатов, в качестве части федеральных обвинений против подсудимого. Это оружие применялось на основании теории, согласно которой прежнее преступление теперь наказывалось в соответствии с элементами федерального закона «предприятие» и «схема рэкета» и освобождалось от двойной ответственности, когда обвиняемого дважды судили за одно и то же преступление. А РИКО предусматривал драконовские наказания, в основном до сорока лет для боссов и других лиц, занимающих руководящие должности, и максимум пожизненное заключение без права досрочного освобождения, если убийство было совершено в целях содействия предприятию.