Лучше я лягу пораньше, завтра рабочий день и, кстати, тренировочное тестирование у седьмых классов. А седьмые – это история похуже девятых будет. Седьмые и восьмые – самые сложные. И я больше чем уверена, что никто там толком не подготовился к тесту, несмотря на то, что в электронных дневниках написала в каждом классе, три раза предупредила, проверила, чтоб в обычных дневниках пометили, да еще и классных руководителей в известность поставила. Опыт подсказывает, что все эти ухищрения традиционно не особенно помогут. Дай бог, чтоб хоть треть из класса справилась.

Короче говоря, сложный у меня завтра планируется день. И времени на всякие глупости, так неожиданно и пугающе быстро заполнившие голову, нет.

Выхожу из ванной, в этот момент звонят в дверь. И я, погруженная в собственные переживания, совершаю роковую ошибку. Открываю дверь, даже не спросив, кто там.

Знакомая издевательская усмешка коллектора вводит в еще больший ступор. Ошалело перевожу взгляд с его физиономии, на поднятую руку, похоже, мужик не ожидал, что получится настолько легко попасть в квартиру, собирался продолжить стучать, как в прошлый раз, нагло и пугающе. А я взяла и открыла. Неожиданность. Вот и затормозил чуть-чуть.

Впрочем, коллектор с собой справляется быстрее, чем я, успевает толкнуть дверь от себя, не позволяя захлопнуть ее.

– Погоди, Арина Родионовна, – весело говорит он, переступая порог и вообще не замечая моего сопротивления и нежелания его запускать в квартиру, – чего так быстро-то? И, кстати, кто тебя так назвал? Родители? Большие затейники…

– Что вам нужно? – вынужденно оставив бессмысленные попытки закрыть дверь и отступив в глубь коридора, шиплю змеей, сдувая воинственно прядь волос со лба, – я вам все уже по телефону сказала! В конце концов, у меня еще есть время!

– А не надо трубки бросать, – наставительно отвечает коллектор, – тогда бы и узнала о пересмотре графика платежей и сроков выплат.

– Какой еще пересмотр? – не верю своим ушам я, – задним числом? Это незаконно!

– А это ты у своего мужика спроси, где были его глаза, когда подписывал договор!

Коллектор делает шаг вперед, смещая меня еще дальше по коридору. Он высокий, и взгляд на редкость неприятный, пугающий. Я невольно ежусь, обхватываю себя за плечи, вспомнив не вовремя, что одета только в домашнюю тонкую футболку и свободные шорты. Ничего особенного, да и смотреть у меня, объективно, не на что, но все равно неприятно.

В квартире тишина, похоже, Иван вышел на балкон покурить. Это очень удачно, есть вариант отправить коллектора восвояси без свидетелей.

– Хорошо, – киваю я, – я поняла. Поняла. Давайте по телефону потом обсудим. Мне неудобно сейчас… Пришлите мне график на почту…

– А чего это тебе неудобно? – коллектор щурится на проем двери за моей спиной, – не одна, что ли?

– Конечно, – киваю я, – у меня муж дома.

– А-а-а… – усмехается мужик, затем еще раз оглядывает меня, медленно, жутковато, облизывает губы и говорит, – слушай, а чего ты рвешься-то так? Не приходила в голову мысль как-то решить вопрос…

– Конечно, приходила, – удивленно отвечаю я, – я же пыталась с вами договориться про отсрочку… Но вы…

– Ну, неправильно договаривалась, – смеется мужик, – и не теми словами. Верней, вообще не словами надо было.

– Что вы… Имеете в виду? – я понимаю, что он имеет в виду, но не хочу верить. И почему-то упорно делаю вид, что полная дурочка. Может, отстанет? Это же гадость такая, то, на что он намекает сейчас… Пошлость…

– А то ты не знаешь? – улыбка становится не просто меркой, а еще и очень понимающей.

– Нет.

– Ой, да брось ломаться, – он неожиданно в одно движение покрывает то небольшое расстояние, что остается между нами, хватает меня за руку, – все ты знаешь.

– Отпустите! – у меня пропадает голос, шепчу, пытаясь вывернуть запястье, в голове проносятся мысли, что надо на помощь звать, надо Ивана… Но крикнуть не получается, а мужик наклоняется ниже и, возбужденно глядя мне в глаза, принимается говорить дикие, пошлые вещи, подробно рассказывая, что и как он со мной намеревается делать.

Со мной так никогда не разговаривали, боже, я даже слов таких не знаю! И от этого в такую панику впадаю, в такой ужас, что даже сопротивляться не получается! Сил хватает лишь на то, чтоб лихорадочно дергать запястье из каменных пальцев и бормотать униженно всякие глупости:

– Нет… Нет… Отпустите меня… Нет. Вы не смеете… Нет… Я не хочу…

От него отвратительно пахнет сигаретами, спиртным и еще чем-то тошнотворно приторным. Это настолько мерзкий запах, что мгновенно забиваются все рецепторы, голова кружится, изнутри поднимается дрожь омерзения. Он, кажется, намерен меня поцеловать, или лизнуть, или еще что-то такое же сделать, и этого никак нельзя допустить, потому что, если он приблизится еще на сантиметр, меня стошнит…