– Значит, простые люди, то есть тролли, следят за жизнью наложниц?

– Еще бы! Ты не представляешь, какая борьба разворачивается зимой, когда определяют самых дорогих красавиц. У публики есть свои любимицы. Быть может, тебе тоже выпадет возможность устроить прием. Но не сразу.

– Просто мне показалось, что ключнице в доме Йотуна не очень-то нравятся такие… – я подумала, подбирая слова, – … к-красавицы.

– Отношение двойственное. Любовь и ненависть идут рука об руку. Пугающе близко, – Атали улыбнулась.

Я поразилась, что она добра ко мне.

Наконец-то наш экипаж добрался до цели. Мне подал руку тролль-слуга, и я смогла выйти, элегантно поддерживая платье. Атали следовала за мной. Мы прошли золотые двери и оказались в самом роскошном дворце из когда либо виденных мной.

Возможно, все это было из-за того, что он был сравнительно небольшого размера, а значит, богатство, размещенное на меньшей площади, приобрело небывалую густоту. От хрусталя было больно глазам, мебель, инкрустированная перламутром, стояла на паркете из ценнейших пород дерева, который переходил в какой-то невероятный камень с розовыми и зелеными прожилками на блестящем белом фоне. Взгляд то и дело натыкался на вазы с пирамидами фруктов и цветов. И во всем этом великолепии скользили тролльчанки. Тут-то я поняла, что имела в виду Атали, говоря о скромности.

– Дорогая Атали!

К нам спешила тролльчанка в платье из птичьих перьев. Я боялась представить, сколько птиц понадобилось, чтобы изготовить такое.

Ее грудь закрывало такое массивное ожерелье, что удивительно, как наложница сохраняла вертикальное положение, ее должно было согнуть параллельно земле. А еще в глаза бросалось сходство со статуей.

– Дорогая Дагней!

Атали подтвердила мою догадку, поздоровавшись с хозяйкой дома.

– А это Мальта.

Она смерила меня оценивающим взглядом, который задержался на ожерелье.

– А, да, маленькая человечка. Ну, здравствуй, добро пожаловать. Твой покровитель пока не пришел, осмотрись тут.

Я прошла внутрь дома и смешалось с пестрой толпой.

Тролли и тролльчанки прогуливались, сбивались в группки или разбивались на парочки и беседовали. Я с интересом следила за собравшимися. В свете магических светильников и пламени настоящих свечей сверкали их украшения из золота и драгоценных камней. Окна были широко распахнуты в теплый вечер. В курильницах жгли ароматные травы, и этот пьянящий запах смешивался с ароматом духов и вин.

Порой я ловила на себе заинтересованные взгляды. Они тоже наблюдали и выжидали…

Первым ко мне подошел тролль с фиолетовыми волосами, одетый в бордовое.

– А, человек, – сказал он на людском, сильно растягивая звуки. – Вот так диковинка. Как полевой цветок среди пышных роз.

Он улыбнулся и тут же спросил:

– Как тебе понравился город?

– Он красив.

Тролль наклонился ко мне и прошептал:

– И что ты обо все этом думаешь? Сколько тщеславия, столько впустую потраченных средств. А ведь идет война… да… с вами… Разве верховный маг позволяет своим любовницам такое расточительство?

– Извините, – прошептала я и поспешила сбежать от него.

Я встала у стены, когда почувствовала, что…

* * *

В комнате горели свечи. Окна были занавешены тяжелой черной тканью. Собравшиеся были в темных траурных одеждах. Некоторые плакали.

– Как же так, как же так… Наша девочка. Она только вернулась, – мать Ингар была бледна и то и дело прикладывала платок к глазам. – А теперь мы ее потеряли. Навсегда.

Отец Ингар разом постарел. Он молчал. Только обнимал жену.

Слуги стояли по стенам. Была здесь и служанка, у которой Ингар пила кровь. Как же ее зовут. Не Катерина.

Она с опаской косилась на мертвячку, одетую в красивое черное бархатное платье, лиф которого был расшит мелким жемчугом. Белоснежный пышный воротник плотно обхватывал шею и топорщился волнами.

Глаза мертвячки то и дело вспыхивали красным, если бы она была человеком, то я бы сказала, что она пребывает в радостном предвкушении.

Значит, Ингар все-таки умерла.

Я испытала печаль, к которой примешивалось сожаление от неподтвержденной догадки. Йотун был прав, нельзя слишком сильно увлекаться какой-то своей догадкой и видеть только то, что хочется, находя в каждой детали подтверждение своей правоты.

И тут мертвячка заговорила:

– Прошу всех проследовать в большой обеденный зал.

Ее громкий голос прозвучал неуместно.

– Давайте, поскорее.

Она начала обходить комнату, как пастух сбивает овец в стадо и гонит в воротца, она гнала убитых горем людей в черный дверной проем.

– Ингар не хотела бы, чтобы вы тосковали, – сказала мертвячка, указывая на ломящиеся от еды столы.

Стройные ряды тарелок и приборов приглашали к роскошной трапезе.

На подносах громоздилась пирамида зажаренных кур, вяленая свиная нога на подставке блестела слезами жира, молочные поросята на ложах из свежих трав, в окружении золотистого картофеля… Чего тут только не было.