— Добиваться будешь? — понимает.

— Буду.

— Правильно. Когда не можешь прошибить стену — просто обойди ее. Тем более Леха сказал, что она красотка.

— Она гораздо больше, чем просто красотка, Ром, — говорю совершенно серьезно.
– А что у тебя с подругой Дели? Ты и свадьба? С чего вдруг? Насколько я знаю - вы с ней даже не общались.

Рома поднимает бровь и усмехается:

— Раньше не общались, теперь начнем общаться.

— Нахера тебе это?
– хмурюсь.

— Мне больше тридцати, отец уже давно требует семью. По мне, так Аделия - идеальный вариант для этого.

— Ты ж не любишь ее, - хмурюсь.

— А она меня, - улыбается хищно.
– И именно поэтому это будет идеальный брак. Тем более, что я помогу ей избавиться от оков тирана-отца.

Перевариваю в голове информацию, которая отказывается приживаться. Настолько это все выглядит странно со стороны. Добираемся в офис и поднимаемся в кабинет к отцу. Батя встречает меня с распростертыми объятиями:

— Какие люди! Привет, сынок, — хлопает по плечу.

— Приветствую, Артур Борисыч! — дурачусь.

Отцу шестьдесят, но выглядит он отлично. Мать следит за его питанием, постоянно таскает на спорт и всячески не дает погрязнуть в работе и заработать инфаркт.

Батя быстро приступает к расспросам. Я делаю короткий и сухой отчет. Облизал. Подготовил. Надо составлять контракт и ехать на подписание. Отец не мурыжит меня, видит, что устал и постоянно поглядываю на время. Ромка подхватывает и более подробно пересказывает то, что я успел рассказать в тачке касаемо поездки.

Выходим с братом из кабинета.

— Ром, я могу взять твоего Вову? Мне бы в одно место попасть, — смотрю на время. Как раз должен успеть на фотосессию.

— Славян, тебе бы домой, отоспаться, — произносит неуверенно.

— Ром?

— Ладно-ладно! Бери, чего уж тут. А то на такси ж сорвешься.

— Спасибо, — жму руку брату и убегаю к рыжей.

Я должен успеть. Я обещал ей быть рядом и намерен сдержать слово.

Глава 17. Будто весь мир вот-вот рухнет

Таня

Курю возле соседнего дома. Знаю, что все уже собрались в студии. Подняться туда кажется нереальным, поэтому я оттягиваю этот момент. Выкидываю окурок и нахожу жвачку.

Растираю мокрые ладони о джинсы. Подсознательно жду Славу, который обещал приехать. Но, как говорится, обещать — не значит жениться. Тем более я понимаю, почему его не будет. Он провел в аэропорту больше суток, даже не знаю, получилось у него вылететь или нет, потому что, когда я ушла спать, была уже глубокая ночь и Слава мне не отчитывался.

Возможно, он прямо сейчас летит домой. Бессознательно поднимаю голову к чистому небу. Трясу головой и встаю. В здании нахожу туалет, мою руки, умываюсь и выхожу. Лифт везет меня на последний этаж, где расположена одна из самых красивых студий.

— Всем привет! — машу рукой ребятам.

— Привет! — отзываются они.

Съемка идет полным ходом. Аня, у которой на руках младенец, Влад и Злата расположились на большом белом диване. Не теряя времени, погружаюсь в работу: поправляю свет, затем Соня просит меня поправить элементы интерьера или переставить их.

Не смотрю на семейство Влада. Я отключаю голову и полностью увлекаюсь работой. Через несколько минут ребенок в свертке начинает кряхтеть, и Аня просит остановить съемку:

— Простите, — улыбается мягко, — маленький начальник требует свой обед.

Поднимается и уходит в соседнюю комнату. Это небольшое помещение с диванчиком и столиком, чтобы можно было сделать перерыв. Пока Влад отвечает на звонок и отходит к окну, Соня фотографирует Злату, которая начинает дурачиться.

Я же примерзаю к полу, не в силах оторваться от картины: смотрю за тем, как Аня кормит ребенка. Чувствую, что изнутри покрываюсь ледяной коркой, сковывающей сердце. Кажется, оно перестает биться, умирает.

Мне не больно. Мне не больно.

Мне, черт возьми, чертовски больно! Мое тело пронизано этой болью, как артериями. Она оплела каждую клеточку моей кожи, не оставив мне ничего. Ни одного грамма света, ни малейшего намека на выход или свет в конце тоннеля.

Никто не видит, как я разваливаюсь на части, никто не чувствует мои ледяных пальцев и не слышит, как гулко вырывается сердце из груди. Слезы тихим потоком срываются вниз по лицу, а я даже не могу поднять руку и стереть их.

Надо бежать отсюда.