Шрифт:
— Наша Нюшенька — самая лучшая в мире девочка.
Меня затапливает теплом. Улыбаюсь бабушке, та дарит мне ответную улыбку. Слава наблюдает за всем со стороны.
Бабушка накрывает на стол, разливает чай, а я лезу в буфет за печеньем и вареньем. Хлипкая дверца слетает с петель.
— Вот черт! — шиплю.
Слава подходит со спины, и я замираю.
— Сломалась?
— Да вот…
— Сейчас починим.
Уходит за ножом, поддевает петли, сажает дверцу обратно.
— Славочка, — бабуля щебечет, — ты с замками дружишь? А то я на днях купила новый, хотела попросить Сергеича поменять, да он запил, гад.
— Несите замок. И инструменты, если есть, — подмигивает мне, довольный собой, а я закатываю глаза.
Хотя внутренне радуюсь тому, что он тут. Рядом. И мне почему-то легче, лучше. Все через жопу, все не так, как у нормальных людей, но, тем не менее — мне очень хорошо…
Слава задерживается у нас на несколько часов. Бабушка порхает. Мама в основном молчит, лишь буравит гостя взглядом. Мне стыдно за нее, как будто мы в каком-то зоопарке, а Волков обычный шимпанзе.
— Что ж, спасибо за компанию. Маргарита Львовна, Ангелина Викторовна, приятно было познакомиться с семьей Тани.
Прощаемся, расходимся. Идем с Волковым по темной улице.
— Не понял, — хмурится.
— Провожу тебя.
— Дуй домой!
Дыши. Дыши.
— Не хочу домой, — шепчу и чувствую, как спирает дыхание в груди с такой силой, что воздух едва проходит через легкие.
Сейчас расплачусь. Разревусь посреди темной и безлюдной улицы. Рядом с единственным человеком, которому показываю свои слезы.
Меня сметают ураганом. Прижимают к высокому забору, под широкие ветви сирени. Сладкий запах дурманит. Голову ведет безбожно.
Горячие губы накрывают мои ледяные. Слава целует так правильно и нужно. Не церемонясь, но при этом не переходя границ. Какой-то идеальный коктейль нежности, похоти, желания и страсти. Его руки крепко держат меня за талию, а я запускаю свои ему в волосы, наводя там беспорядок.
Поцелуй со вкусом сирени переносит меня в другую, беззаботную реальность, в которой не существует проблем и бед. Задыхаюсь, умираю и воскресаю. Разбиваюсь на тысячи осколков. В голове гул, не слышно звуков. Только мягкость губ и аромат сирени.
Первая отстраняюсь, но не отпускаю Славу. Дышим вместе, одним воздухом. Надо расставаться, понятно, что он не позволит мне идти по ночи обратно одной.
— Не уходи… — шепчу.
— Никогда.
— Давай постоим так еще?
Опускаю голову ему на грудь, выравнивая дыхание, пока Слава рисует круги на моей спине.
— Прости маму… она сложный человек.
— Ш-ш, все в порядке, — но я-то знаю, что это не так.
Успокаиваюсь, вдыхая его запах, перемешанный с сигаретами и сиренью.
— Беги, — подталкивает меня в спину. — Замерзнешь.
Разве можно с ним замерзнуть?
Глава 26. Мама, скажи, что похолодало, скажи, что по мне скучала
Слава
Не сказать, что у меня есть опыт знакомства с родителями или семьей своих пассий, но встреча с мамой и бабушкой Тани была… странной.
И если с прекрасной Маргаритой Львовной все ясно как божий день, то с матерью рыжей полнейшие непонятки. Может, Таня вообще удочеренная? Она не похожа на женщин своей семьи. Те светловолосые, Таня рыжая, как огонь. Да и комплекцией отличаются.
Ночью сплю как убитый, а поутру, в восемь часов, стою у дверей столовой. А что? Я человек простой: сказали — иди, ешь. Я иду и ем. После сытного завтрака прыгаю в тачку и еду в больничку. Тут меня уже ждут. Та самая Елена Николаевна, дама лет пятидесяти, и, очевидно, ее дочь — потому что вот тут сходство налицо.
Елена Николаевна не теряется и откровенно сватает мне свою Марию. Двадцатипятилетняя Мария рдеет от похвалы и стреляет глазками. Я вежливо киваю каждому восторженному слову, но напоминаю, зачем я вообще тут:
— Елена Николаевна, в чем первоочередно нуждается больница? Давайте начнем с самого критичного.
— А у нас все критичное, Вячеслав Артурович. Вот, например, аппарат МРТ сдох несколько месяцев назад, еще цветы прошлогодние цвели. Под замену, ремонту не подлежит. А кушетки вы видели в процедурной? Да и ремонт не помешал бы в половине палат…
И давай гонять меня по кабинетам. Работы непочатый край. Больничка и вправду нуждается в финансовой помощи. Делаю себе пометки. Надо как-то связаться с отцом, сообщить ему обо всем.