Глава 27. Знаешь, моя душа рваная — вся в тебе

Таня

Вливаюсь в свою неприметную жизнь. Все то же: съемки, обработка фото. Славу не видела уже несколько недель. Он у нас снова укатил в далекие дали. И мне грустно.

Мысль о том, что я, в общем-то, скучаю по нему чисто по-женски, прижилась и пустила корни. Ладно, надо быть взрослой девочкой и смотреть фактам в глаза.

Он звонит. Так часто, как может, с учетом разных часовых поясов и расстояния больше чем в пять тысяч километров. Часто рассказывает мне о том, что видит. О природе, немного об особенностях быта местного населения. Грозится, что в следующий раз возьмет меня с собой, чтобы я тут не скучала. А ведь я скучаю.

Потому что каждый день все чаще ловлю себя на мысли, что все не то — не мое, не про меня. Чужое оно мне. Получается так, да. Но разве это говорит о том, что все сделано с душой? Сонька горит — это видно. Димка ее поддерживает во всех начинаниях, и та чувствует опору и поддержку, летает…

А я лишь голову с земли поднимаю и в небо смотрю, понимая: все не то…

Тушу сигарету и кривлюсь. Бросать надо, не дело это. Беру со стола трезвонящий телефон.

— Привет, Сонь, — здороваюсь с подругой.

— Танюш, помнишь, Аню, жену Влада? Она нас приглашала в свою кондитерскую. Давай заглянем, а? Так сладенького хочется — жуть!

Зачем-то смотрю в календарь, хотя знаю, что там пусто и планов на день у меня не было.

— Давай съездим, — киваю, хотя она и не увидит. — Ты с Димой будешь?

Димка хороший, но сейчас у меня такое настроение, что я не хочу портить его возлюбленным.

— У Димки работы непочатый край, а у меня денек выходной выдался. Дай, думаю, встречусь с подругой!

— Правильно думаешь! — бодрюсь.

Открываю шкаф и инспектирую его содержимое. Уже середина июня, на дворе тепло, поэтому сарафан и сандалии — то, что надо! Заплетаю волосы в косу, подкрашиваю ресницы и чмокаю спящего Василия.

— Баб в мое отсутствие не водить.

Кот открывает один глаз, явно проверяя, не поехала ли у меня кукуха.

Надеваю рюкзачок и выхожу. До кондитерской решаюсь пройти пешком. Погода — кайф! Отчего бы не прогуляться, не подышать свежим воздухом.

Захожу в большую и светлую кондитерскую. Тут очень красиво и пахнет — просто закачаешься. Соня уже сидит с Аней. Они явно сдружились, потому что весело щебечут о чем-то.

— Привет, девчонки, — улыбаюсь и целую их по очереди в щеки.

— Танюш, ты скоро совсем прозрачная станешь! — с тревогой смотрит на меня Соня.

Я снова похудела, знаю. Настроения нет. Аппетита нет. Готовить не для кого. Только на сигаретах и держусь. Дура.

— Танюш, давай принесу тебе сет из пирожных? — предлагает Аня.

— Это как?

— О, это мини-пироженки. Всего двенадцать разных видов: эклеры, макаруны, корзиночки и так далее, — Аня говорит обо всем с таким энтузиазмом, что я не могу отказаться и киваю.

Аня отходит.

— Танюш, ты как? — Соня находит мою руку.

— Да нормально все, — вскидываю брови.

— А по виду и не скажешь, — поджимает губы. — Грустная, серая. Голос безжизненный.

— Глупости, — отмахиваюсь и натягиваю улыбку. — Сонечка, у меня все прекрасно, правда!

Калинина кусает губы:

— Скучаешь по нему?

— Безумно, — выпаливаю, не успевая обдумать свои слова.

Сжимаю челюсти. Ч-черт.

— Не надо, — подруга берет мою руку. — Я вижу все, Танюш. Не закрывайся, пожалуйста.

— Да не закрываюсь я, — сопротивляюсь вяло. — Просто непонятно, о чем говорить. Мы по-прежнему никто друг другу.

— Но разве это так? — мягко улыбается.

— Запуталась я во всем, Сонь, — кусаю губу. — В чувствах своих запуталась, в жизни. Что хорошо, что плохо? Где ответы взять?

— В сердце.

— Не верю я сердцу. Ломаное оно у меня, со сбоями работает. На него полагаться — так себе занятие.

Возвращается Аня и ставит передо мной большую тарелку с пирожными и чай, садится.

— Спасибо! — утыкаюсь носом в чашку. Не могу при Ане обсуждать свою жизнь — все-таки чужая мне, хотя вроде неплохая.

Сейчас она выглядит разъяренной.

— Анют, случилось чего? — спрашивает Соня.

— А, — отмахивается та, — нашему кондитеру нужен помощник. Никак найти не можем. Сотрудница уходит в декрет через две недели, а у нас даже на примете никого нет!

— Почему? Сложная работа? — спрашиваю я и кладу в рот мини-маффин. Стону: — М-м-м! Фкуфно!

Аня улыбается: