— Ага, — отвечаю беспечно. — И к маме. Она же теперь тут живет.

— Точно! Все взяла? — кивает на корзинку. — Давай посчитаю?

Трещим с ней, на душе становится прямо совсем хорошо-хорошо. Узелки медленно развязываются, позволяя дыханию выровняться. Когда магазин наполняется недовольными посетителями, прерываем разговор и прощаемся.

Перехватив тяжелые пакеты, направляюсь в сторону дома. Не сразу замечаю знакомую фигуру, сидящую возле закрытой столовой. Замедляюсь и перестаю смотреть под ноги, разглядывая курящего Волкова.

Как он тут очутился? Несмотря на то, что он до мозга костей городской житель, уж больно органично вписывается в антураж деревни. Синие джинсы, обтягивающие крепкие бедра, и светлая футболка, которая вот совсем не скрывает сильную накачанную спину и широкие руки. Волосы взъерошены, в глазах тоска.

Курит, щурится, разглядывая что-то в небе, а я не могу перестать разглядывать его. Ноги несут меня сами собой, пока я не спотыкаюсь о маленькую коряжку и не падаю на коленки.

Содержимое пакетов рассыпается, а Слава спешит ко мне. Трусливо опускаю голову ниже. Его руки ползут вверх по моей руке и снимают кепку. Волосы падают вниз, обрамляя лицо, и я поднимаю глаза.

— Морковка? — шокированно открывает рот.

— Привет, — закусываю губу.

— Как ты тут очутилась? — его рот растягивается в такой лучезарной улыбке, что мне приходится сдерживать порыв, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Приехала к бабушке и маме, — поясняю, по-прежнему стоя на коленях. — А ты что тут делаешь?

— А я по работе, — глаза бегают по моему телу.

Слава качает головой и подхватывает меня на руки одновременно с моим тихим «Ой!».

— Ты чего это? — спрашиваю удивленно.

— У тебя кровь, — хмурится он и устраивает меня на лавочку, где только что сидел.

Присаживается передо мной на корточки и берет мою ногу. Вытягивает ее, а я шиплю и смотрю на порванную штанину и выступившую кровь.

— Вот черт, — вздыхаю.

Отправляясь сюда, я взяла совсем немного одежды, так что переодеться мне особо не во что.

— Надо бы обработать, — рассматривает царапину.

— Пустяки, — отмахиваюсь. — Сейчас к бабушке приду и промою.

— Я помогу тебе, — подрывается и начинает собирать рассыпавшиеся продукты в пакеты.

— Не стоит! — сопротивляюсь.

— Не начинай, а то и тебя на руках понесу, — шикает и поднимает пакеты. — Показывай, куда идти.

Поднимаюсь и иду в сторону дома бабули.

— А ты надолго тут?

— На несколько дней. Компания отца занимается благотворительностью, и вашей больнице выделены средства. Мне нужно оценить масштабы и учесть потребности до официальной комиссии.

— Оу, — вскидываю брови, осознавая, что он реально не ко мне сюда ехал.

— Я искал тебя, — признается и косится на мое лицо.

А у меня в груди глупое сердце с удвоенной силой начинает бить в ребра.

— Я не сбегала, — спешно отвечаю.

— Ну да, — хмыкает неверяще.

Сбегала, конечно, чего уж тут.

— Да, — главное, держать лицо во время лжи.

— А предупредить, что уезжаешь в дыру, где сети нет, никак?

— Значит, никак, — развожу руками.

— Ясно.

— Ну что ясно тебе? — нервничаю и останавливаюсь возле нужной калитки.

Слава только открывает рот, чтобы высказать мне все, что думает, но на помощь приходит моя спасительница.

— Нюшенька! — восклицает бабуля. — А я тебя заждалась уже. Думаю, случилось ли что? Тебя долго не было. Ой, а это что за молодой человек?

Только открываю рот, чтобы сказать, что молодому человеку уже пора, но он опережает:

— Вячеслав! — перекладывает пакеты в одну руку и протягивает другую для рукопожатия. — Я знакомый Тани, из города.

— Во как! — бабуля удивляется и жмет руку в ответ. — Меня Маргарита Львовна звать. Что это мы у порога стоим? Заходи Славочка, заходи. Заноси пакеты в дом.

Смотрю на все со стороны. Слава уходит за бабулей, только машет мне рукой — мол, чего застыла? Догоняй! И я, прихрамывая, спешу за ними.

Глава 25. Я просто идиот, что не забрал тебя сразу

Таня

— А что это у вас такое? — глаза Славы загораются.

— Да пирожки вчерашние, — бабуля отмахивается, но замечает взгляд Волкова.

Тот за малым не облизывается.

— Голодный? — понимающе спрашивает она.

Вместо ответа по кухне разносится звук урчания живота, а Волков разводит в сторону руки — мол, все ясно и без слов.