— Наши с тобой договоренности касались полного снятия обвинений с моей дочери, — Паша наклонился к нему и посмотрел в потемневшие от злости глаза. — Пока Настя остается под следствием, ты будешь сидеть и молчать. Понял?

— Да, — сквозь зубы процедил Вадим.

— Отлично. Теперь отдай ультрапланшет. Я тебе, дорогой мой, не доверяю ни на грамм.

Без возражений и пререканий Вадим послушно протянул устройство Андрею, а тот быстро забрал его. Потом осмотрел, кивнул Паше и двинулся на выход. Как только дверь хлопнула, комната погрузилась в непривычную тишину, изредка разрушаемую шумом сплит-системы.

— Я просто хочу исчезнуть из страны, — тихо выдал Вадим. — Все.

— Так уверен, что твои бывшие товарищи ничего тебе не сделают? — вздернул бровь Паша.

— Они кучка энтузиастов. Для них ваши разборки что-то из серии неактивной двери в шутере.

Интересное сравнение, на которое Паша задумчиво кивнул. Он осмотрел на комнату, выискивая детали организации побега или чего-то подобного. На первый взгляд ничего не нашлось, но через час сюда зайдет полиция. Потом люди Паши обследуют каждый угол с особой щепетильностью, так что вряд ли пропустят какую-нибудь мелочь.

— Отдыхай, — бросил он. — Будем надеяться на скорое разрешение проблемы. К обоюдной радости.

— Я тоже. Надеюсь, — ответил Вадим, и Паше почудилось, что он имел в виду вовсе не расставание навсегда в ближайшей перспективе.

В гостиной за оборудованием дежурили охранники, а в проходе толкались сотрудники полиции. Последние периодически бросали раздраженные взоры на дверь, поджимали губы, но молчаливо принимали приказ руководства.

Надо стоять здесь до талого и приглядывать за щуплым говнюком-айтишником? Будут.

Именно так описал происходящее Родион Рамолов после последнего визита. Он высказывал открыто свое неприятие ситуации через язвительные комментарии, но активно участвовал в расследовании и помогал Паше. Курировал действия Антона в доме Глеба Боярышникова и пообещал взять в работу те материалы, которые поступили от Карла Гессера.

По собственному признанию, Родион намеренно игнорировал факт часто незаконных действий семьи Канарейкиных, Тасмановых и Радовых в угоду «меньшему злу». А еще понимал, что теперь его отдел фактически противостоял Следственному комитету и конкретно Прокопенко Игнату Максимовичу. Потому что капитан юстиции активно вцепился в Пашу, его семью и всех, кто им помогал.

«Новые погоны сами себя на пиджак не пришьют», — иронично заметил Родион в их прошлую встречу.

— Сканирование ничего не показало, но мне нужно чуточку больше времени, — один из парней потряс ультрапланшетом Вадима.

— Сколько? — спросил Паша и выжидающе глянул на молодого специалиста по кибербезопасности.

Их здесь тоже сидело пять человек, чтобы отслеживать каждый вдох Вадима на виртуальную клавиатуру.

— День, может, два. Нужно проверить корневую систему. Мы отслеживали этапы его работы, но…

Взгляд из-под русой челки стал очень выразительным. Интонационное ударение на этом «но» сказало Паше больше, чем тысяча умных слов.

— Работайте, — бросил он и повернулся к Андрею. — Ты просмотрел документы, присланные Гессером? Родиону они нужны для возбуждения уголовного дела. Там хватит на длительные судебные тяжбы?

— И даже на немножко дольше, — кивнул тот, затем с сомнением вздохнул. — Ты уверен, что сотрудничество с Гессером — хороший выход? Миша ему не доверяет. Говорит, что пронырливый немец очень опасен. Уже троих акционеров «Газпром» утопил и прибрал их акции к рукам. Помнишь скандалы с наркотиками и секс-рабынями?

Паша кивнул и глянул на потолок, внимательно рассматривая причудливую лепнину. Словно она содержала ответ на нерешаемую задачку.

— Нет, не доверяю, — наконец, выдал он. — Гессер — хищник. Опасный и непредсказуемый. Но очень умный, поскольку не делает поспешных шагов. Сотрудничество с нами ему выгоднее, чем с Донским и продажными политиками. Пока, во всяком случае.

Андрей помедлил и кивнул.

— Тогда я подергаю Влада. Эту ситуацию нужно осветить в СМИ.

— Спасибо, — Паша сжал его плечо и с улыбкой спросил: — Как Серега? В изгнании тоскует по нам?

— После начала следствия в его отношении немного негодует, но мама его поддерживает. Пусть посидят во Франции. Здесь делами и Мишка отлично занимается, — хмыкнул Андрей.

— Вот и прекрасно. Хватает мне одного друга в вынужденной ссылке под Москвой. Всю плешь прогрыз своим нытьем, что ему скучно и негде блистать.

Андрей тихо хохотнул.

— Ты идешь на вечер к Боярышниковым?

— Конечно, мне даже персональное приглашение прислали. А ты?

— Нет.

Паша выразительно склонил голову, ожидая ответа на невысказанный вопрос. На лице Андрея промелькнуло выражение отвращение, после чего его сменило полное равнодушие. Оно спрятало истинное отношение к отцу Миланы за привычной стеной отчуждения.