— Оно нас съест, — сказал Грэз, беря меня за руку.

Мой друг по несчастью больше не паниковал. Он был удивительно спокоен для человека, ждущего смерти.

— Похоже, что так…

Спасти нас могло только взошедшее солнце, но мы его не дождемся. Скоро наступит конец…

А затем тьма пропала. Что-то вытянуло ее прямо через стенки фургона. Мир вернулся, и он был шумным. Угрожающе прозвучала фраза на хлестком языке с большим количеством шипящих и рыкающих звуков. На нем говорили в Первозаселенных землях, и я впервые слышала его в живую. Дух завыл на этот раз жалобно, а затем ощущение потустороннего присутствия пропало.

Мы с Грэзем уставились друг на друга, пока кто-то трижды не ударил в дверь. Парень аж подскочил от испуга, да и я сама вздрогнула.

— Есть кто живой?

Голос был человеческим.

— Есть!

Около фургона находилось два мага. Оба примерно моих лет, совсем молодые.

— Не ожидал, — весело сказал один, — что обошлось без жертв. Вам повезло, что мы нагнали теневого маря именно сегодня.

— Да, господин! — быстро заговорил Грэз, едва не плача. — Спасибо, господин! И вам тоже спасибо, господин!

Они засмеялись. Молодые маги гордились победой, и похвала даже такого, как Грэз, была им приятна. Я с трудом нашла возможность вставить слово.

— Не обошлось без жертв, почтенные, — вздохнула я. — У меня была лошадь…

— Ох… Мне жаль, — произнес Грэз.

Маги ничего не сказали — вряд ли судьба животного их сильно опечалила. А у меня в голове вспыхнула идея. Прекрасная, замечательная идея!

Пока благородные не уехали, я бросилась к ним.

— Прошу, почтенные! Не оставьте в беде! Прошу! Восстановите справедливость!

— Что такое? — опешил тот, у коня которого я оказалась.

— Посмотрите на этого человека, почтенные! — я указала пальцем на Грэза. — Видите, как жестоко он избит? Теперь этот человек боится возвращаться в город! По чье вине, как вы думаете, почтенные, он оказался в месте, где обитал дух? По своему желанию сюда никто не ходит!

— Ты чего болтаешь? — испугался Грэз, но меня было не остановить.

Когда мы возвращались в Косель (маги — верхом, а мы — пешком), я объяснила своему новому другу, зачем все это затеяла. После пережитого я не могла считать Грэза просто случайным знакомым.

— Они тебя защитят. Вот вернулся бы ты один, обвинил бы мастера Тартуса в побоях, и что? Он бы заявил, что ты тоже украл его деньги. А что избит? Так никто не видел, кто это сделал.

— Тоже? Почему «тоже»?

— Твоего Райлека мастер Тартус уже ославил вором. Ты не знал?

Грэз выдохнул сквозь зубы.

— Райл взял свое! Скупец нам годами недоплачивал!

— Ну да, — тихо сказала я. — Только твое слово ничего не стоит, в отличие от защиты двух благородных, которые приведут тебя в город. Они — твоя надежда на честное разбирательство.

Грэз цокнул языком и покачал головой.

— Ловкая ты женщина.

— Так я же торговка… Была…

Радость от спасения чуть угасла, но сегодня ничто не могло испортить мне настроение.

— Из-за лошади, да?

— Да…

Грэз огорчился.

— У меня скоплено немного денег. Бери, если хочешь.

— Этого хватит на коня? — оживилась я.

— Нет, — он смутился. — На четверть разве что.

Я рассмеялась, представив запряженную в повозку левую заднюю лошадиную ногу. Ничего смешного в этом не было, но мне от всего хотелось по-глупому хихикать.

— Тогда не нужно. Четверть коня мне не поможет.

Какое-то время мы шли в тишине. Это было удобное молчание, без чувства неловкости.

— Что ты теперь будешь делать, Эйна? У тебя есть мысли о будущем?

— Думаю сделаться травницей, — озвучила я идею, которую обдумывала последние несколько часов. — Это, как мне видится, ничуть не хуже, чем торговать.

За пазухой у меня лежали мамины тетрадки. Повозка осталась под навесом, но все самое ценное я уносила с собой.

Обсуждение дела Грэза и Райлека не заняло много времени и закончилось очень хорошо. Любовь восторжествовала, ложные обвинения рассыпались, а мастер, жестоко притеснявший бедных учеников, был дурно ославлен на весь Косель… Вот только Райлека по-прежнему называли вором, ведь деньги он на самом деле стащил. Чтобы заткнуть злые рты, потребовалось заплатить, и я внесла недостающую у Грэза сумму. Начав помогать, я не могла остановиться на половине пути.

Вскоре маги уехали, и делать в Коселе мне стало нечего. Я уже почти договорилась о продаже бесполезной повозки…

— Не продавай, — раздался голос Грэза позади меня.

Он подошел неслышно. И был не один.

— Смотри, — сказал покрасневший парень.

— Это лошадь?

— Ага. Верно. Это Пит. Говорят, на лирийском наречии ее имя означает «рыжая».

Лошадка была молодой и здоровой, коренастой и с пушистыми ногами.

— Мастер Тартус должен был как-то загладить передо мной вину за побои. Вот я и выпрашивал у него коня. Он, наконец, согласился, но с условием, что я на ней же и уеду куда-нибудь подальше.