— Это да… Он будет… Ты, правда, хочешь в глушь, тетушка?

— Нет, Тидел, я совсем этого не хочу, но… А давай не будем загадывать, что будет? От судьбы мы все равно не уйдем.

Он уставился на меня покрасневшими глазами.

— От судьбы?

— Если она захочет, чтобы ты что-то сделал, то ты скорее расшибешься, а не откажешься… Вот я, например, чувствую, что мы вряд ли уедем из Кинара, — ответила я, глядя на обгоревший остов фургона.

Он служил мне верой и правдой столько лет, что мы стали почти друзьями. Кто мог предвидеть, что конец нашего товарищества окажется именно таким?

— Беги, Тид. Если можешь, собери вещи, которые еще уцелели, или попроси Вила, если тебе больно. Потом мы поищем место, где сможем позавтракать.

Он кивнул, вытирая лицо полой рубашки, а я услышала, как во дворе кто-то громко спросил:

— Эй! Хозяева?

Голос был властным, и мы с Тиделом переглянулись. Я поднялась, проверила юбку на наличие сажи, а затем выбралась на открытое место. Во дворе находились три «зеленые куртки».

— Травница Эйна из «Белой ласточки»? — спросил старший.

— Верно. Это я.

Тидел следил за нежданными гостями из-за моей спины, а Вилис выглянул в окошко со второго этажа. Туда огонь не добрался: разве что наружная лестница обрушилась, но для ловкого мальчишки это не стало препятствием.

— Нам поручено сопроводить тебя в высокий город. Ты готова идти с нами?

— Э… Да, — я вначале растерялась, но быстро собралась с мыслями, — я только умоюсь. Это недолго.

Плохо было, что после такого потрясения мальчишки оставались одни. Я вложила в карман Тида двойной терлик, чтобы они с Вилом могли где-нибудь помыться и сытно поесть.

— Встретимся у дяди Бесета. Будьте там, хорошо?

— Угу, тетушка… Возвращайся скорее только, пожалуйста…

— Конечно, Тид… А ты не вешай нос. Все образуется!

Я махнула рукой Вилису и направилась за стражниками, уже догадываясь, к кому они меня вели…

Утро лорда Кернела проходило в рабочем кабинете, который вряд ли предназначался для приема гостей. Я впервые оказалась в этом месте, поэтому осторожно осматривалась. Тут имелось одно единственное кресло, принадлежавшее хозяину, а секретер скрывался под пухлыми стопками каких-то — наверняка важных — бумаг. Необычный для благородных домов Эннавы узор в виде паутины повторялся на всей мебели и был единственным, за что цеплялся глаз. Комната казалась пустой и безликой, в отличие от маленькой гостиной внизу.

Я замерла на пороге.

— Проходи, Эйна, — сказал маг, оторвавшись от изучения чего-то, что было написано на листе дорогой беленой бумаги. — Я уже слышал, что случилось с конюшней. Полагаю, нам всем следовало это предвидеть.

— Сложно предвидеть неоправданную жестокость.

— Особенно от друзей и соседей, — согласился он. — Но я позвал тебя поговорить не о том, кто виноват, а о будущем.

Даже у сидящего лорда была великолепная осанка, красиво развернутые плечи и горделиво вскинутая голова, но его поза казалась мне скованной, как будто маг застыл в одной положении и больше не мог его сменить. Я была готова поклясться, что Кернел контролировал каждое свое движение и ни на миг не позволял себе расслабляться. В облике этого человека я никогда не замечала нечего небрежного, ни в одежде, ни в прическе. Даже башмаки у него всегда блестели, словно неистребимая городская пыль обходила мага стороной. Сколько усилий требовалось, чтобы так себя держать? Или эту способность Кернел получил при рождении? Мне, например, было тяжело следить за каждым словом, сказанным в присутствии мага, поэтому наши разговоры так сильно меня изматывали.

— О каком будущем, господин?

— О твоем, Эйна. Я хочу сделать тебе новое предложение.

Стоило бы испугаться, но мне ужасно хотелось почесать глаза.

— Я вас слушаю, господин.

— Денег у тебя нет или почти нет, и жить тебе негде. Я прав?

— Да, господин.

«Ласточка» не погибла безвозвратно. Конюшню можно было восстановить, но к чему было стараться, если вскоре ее собирались отнять у Грэза, а до той поры спокойно жить нам не позволят соседи.

— Непростое положение для одинокой женщины.

Я промолчала. Кернел был прав… Он выразительно поднял бровь, — возможно мне следовало что-то сказать.

— Итак, травница Эйна, я предлагаю тебе выход из этого положения.

Изучая лицо благородного мага, я поняла, что не смогу отказаться, что бы он мне сейчас ни предложил. Нищие не спорили с владетельными лордами… Но страшно мне все равно не было.

— Себя я не продаю, почтенный маг, — предупредила я.

И едва не прикусила язык — настолько грубо и неуместно это прозвучало. Даже лорд на мгновение застыл, а затем поморщился с отвращением.

— Я, кажется, не предлагал.

— Простите…

— Ты же не думала, что я стану тебя уговаривать? Не хочешь, так не хочешь. Но!

Я почувствовала себе мышью перед змеей.

— Не забывайся, Эйна! — предупредил он. — Я не привык к упрекам в ответ на бескорыстное предложение помощи.

— Простите…

Маг смягчился, словно гневной вспышки и не было вовсе, отвернулся… и занялся перекладыванием бумаг. Я оставила попытки угадать, что творилось в голове у этого человека.

Кусочек чистого неба в узком окошке обещал чудесный денек. Если бы все шло по заведенному распорядку, если бы не было всех этих событий, я бы могла сейчас гулять вдоль Каменного ручья. Скинула бы обувь и зашла в воду… Или я могла отправиться в лес на левом берегу Хисны. На дорогу ушло бы все утро, но в Эннаве как раз подошел сезон сморчков. Говорили, что в том лесу они росли во множестве.