Параллельно своим невесёлым мыслям я жадно глазела по сторонам, стараясь делать это незаметно и прижимая топорщащееся крыло к боку.

Гулкие коридоры с каменными полами плавно перетекали в просторные залы с огромными прямоугольными окнами, занавешенными тяжелыми кроваво-алыми шторами, мягкие складки которых подчёркивали ощущение застывших кровавых водопадов. Небольшие уютные диванчики, обитые алым или серебристым бархатом, стулья и мягкие пуфики, музыкальные инструменты и даже настольные игры — я узнала шахматы, ковровые дорожки, картины на стенах в тяжелых рамах — портреты, пейзажи, сцены сражений, статуи, изображавшие всё тех же животных или птиц, тяжелые напольные вазы… По идее, Кристему должно было быть интересно здесь — но ему, совершенно очевидно, интересно не было. Хозяина привлекали вещи с историей.

Слуги в одежде всё тех же цветов предпочитали беззвучно скользить вдоль стен, как тени, стражников легко было перепутать с мраморными изваяниями. При входе на запястье мне защелкнули алый браслет, лёгкий, но прочный — своеобразный допуск прислуживающего лица во дворец на тот случай, если хозяин решит отправить меня куда-то. Молчаливый и какой-то безликий слуга проводил нас до дверей комнаты, очевидно, одной из гостевых, и с поклоном посторонился, пропуская хозяина вперед. Гостевая комната, к моему великому облегчению, была светлой, никакого алого, никакого серебра, — бежевый ковёр, такие же шторы и софа. Апартаменты для почётных посетителей включали отсек для сопровождавших слуг или рабов — небольшой и скромный, но я почувствовала буквально неземное блаженство от большого окна с видом на парк, от едва уловимого запаха мыла и свежепостиранного белья, витавшего в комнатке.

— Жди меня здесь, двадцать шесть, — с каким-то смутным сожалением произнес Кристем, выйдя из ванной комнаты в одних брюках и поднимая со стула заранее приготовленную мной рубашку. Меня он не особо стеснялся, но и голышом не разгуливал. — Я распоряжусь, чтобы тебе подали завтрак.

Отчего-то внутри стало тепло и радостно. Несмотря на свою рассеянность и забывчивость, он подумал обо мне.

Так хорошо. И кто-то, да нет, не кто-то, а единожды увиденная мною леди Мартина каждое утро будет вот так смотреть на него сквозь ленивый солнечный свет. Я отвела взгляд. Он разговаривает со мной и заботится, но Род точно так же беседует с лошадьми, а заботится так даже больше — гривы расчёсывает, гладит по вытянутым мордам…

— Надеюсь, у нас с тобой останется хотя бы пара часов вечером, у меня запланирована важная встреча, — хозяин прихватил трость и теперь задумчиво крутил её в руках, стоя у дверей. — А потом по результатам либо останемся еще на денёк в Митраке, либо вернёмся в замок. Но всё будет зависеть в итоге от Его Величества. Не скучай, двадцать шесть. Можешь недолго погулять по парку, только не заблудись. Вечером ты мне понадобишься.

— Удачи, — шепнула я ему в спину, но он, наверное, не услышал.

* * *

После ухода хозяина я побродила по пустым комнатам, съела принесённый завтрак, не особо распробовав вкус — слуга косо взглянул на меня, когда я кивком указала на низкий округлый столик вместо того, чтобы взять тяжелый поднос у него из рук, но ничего не сказал. Спорить и высказывать своё мнение знатным гостям и их слугам тут явно не приветствовалось.

Погода была хорошая, небо, продолжавшее оставаться серым, всё же немного посветлело, и я решилась выйти наружу, тем более, что разрешение хозяин мне дал. Запахнулась в плащ, слишком глухой и плотный для этого месяца, но зато надёжно хранящий мою постыдную тайну, и выскользнула в коридор, без особых проблем добралась до выхода и с наслаждением вдохнула свежий, чуть горьковатый воздух.

Королевский парк, несомненно, был просто восхитителен в солнечные месяцы Соловера, но и сейчас, когда листья еще не проросли, цветы не распустились, а пруд был подёрнут лёгкой молочной дымкой, мне понравилось здесь, хотелось побежать по дорожкам из белого и чёрного гравия, лучше всего босиком, высвободить крыло… Неожиданно стало отчаянно жаль, что маги Старника не довели своё дело до конца — стала бы я целиком птицей… может, зря я спорю со своей судьбой?

Я решила всё-таки не отходить далеко от центральной дороги, ведущей от больших кованых ворот ко входу во дворец, побродить вдоль неё. Слуг и гостей, как я условно разделила встречающихся мне людей, было немного, так что я имела возможность обдумать вероятность своего визита в немагическую Академию. Довольно низкую вероятность, надо признать, потому что…

…глухой стук копыт оборвал мои неторопливые размышления. Ничего особенного в этом не было — экипажи оставались за пределами ворот или подъезжали с "чёрного хода", а вот некоторые всадники, очевидно, приближенные к Его Величеству, добирались до дворцового порога и только там сдавали своих взмыленных лошадей бесприкословным привратникам. С расстояния в несколько метров скачущая лошадь не могла почуять меня и испугаться, мне тоже нечего было опасаться, но…

Сама не зная, почему, я отступила в тень приземистого широкого дерева, прижалась к темному шершавому стволу. Длинные черные волосы всадника развивались от скачки, а у меня перехватило дыхание. Светлоглазый маг, встретивший меня в Старнике. Продавший в рабство. Не раз являвшийся в снах, где я убегала от него — или самой себя — и срывалась в пропасть со стены неведомого замка.

Нет, нет, нет, он не должен был меня здесь увидеть. И не увидит. Ни за что.

Глава 24.

Он здесь. Что он здесь делает?

Глупый вопрос. Судя по нашему короткому пересечению в Старнике, он королевский маг, лояльный Его Величеству. И ничего особенного в его приезде нет, как и в том, что он, возможно, увидит меня. Я ничего ему не должна, никак не задевала его, а то, что он, вероятно, в обход королевской воли пытался на мне подзаработать, что ж… Доказать я в любом случае ничего не смогу. И ничего он мне не сделает, я — собственность замка Альтастен. Если так подумать, мой глупый страх перед этим магом лишен всякого смысла. Подумаешь, пообещал, что всё наладится, а потом продал рабовладельцам. Подумаешь, приснился — те сны даже кошмарами-то не назовёшь.