— Поприветствуем леди Анистаю Даркенталь, отдавшую пятьдесят пять лет безостановочному и самоотверженному служению науке и культуре! — прокричала серая преподовательница. Старушка с тростью, чуть пошатываясь попыталась осилить первую ступеньку возвышения, кто-то выбежал с протянутой рукой, чтобы помочь… Женщина подняла голову, и мы встретились взглядами.

Свет померк, в ушах зашумело, резко заломило виски. Я словно падаю в узкий, тёмный, но очень глубокий колодец. Ничего не видно, кроме неясных, невнятных теней, голоса доносятся откуда-то сверху, приглушённые, смазанные, неузнаваемые.

– Пожалуйста, пожалуйста, господин… не отсылайте леди Анистаю! Я прошу Вас…

– Уроки больше тебе не нужны, Кори, — холодный, равнодушный голос.

– Но, но, господин… Вы отправите меня в школу? В Лицей в столице?

– Нет, Кори. Ты выйдешь замуж.

– Господин, но… Вы же сами говорили, что мне нельзя сейчас покидать замок…

– Ты его не покинешь.

Темные кривляющиеся тени кружатся вокруг, иссохшие призраки прошлого. Моего прошлого. Тело содрогается от сухих, беззвучных рыданий — он не любит слёзы и я научилась не плакать в его присутствии. Я сижу на полу на коленях, утыкаюсь лбом в узкие колени, ощущая, как маленькая ладонь гладит меня по волосам, а рядом стоит эта самая трость… Выныривая из омута воспоминаний, вижу лицо женщины, она тоже пристально смотрит на меня, ее узкие губы шевелятся, слегка сдвигаясь в центр и оттягиваясь уголками, и я уже понимаю, что именно она произносит.

— Ко-

— Ри…

Она тоже меня узнала. Совершенно точно.

Ветер, в аудитории с плотно закрытыми и даже глухо занавешенными окнами, внезапно поднимается ветер, пронзительный, холодный. Я вижу, как разлетаются бумажные листы со столов, как взметаются вверх золотистые волосы девушки-соседки… слышу, как испуганно охает кто-то из сидящих сзади, вихрь нарастает, старушка-преподавательница роняет трость и сама чуть ли не оседает на землю, один из мужчин бросается к ней… Занавеси парусами взлетают вверх, все крутят головами, пытаясь определить источник стихийного бедствия, и я торопливо поднимаюсь с места и бегу к выходу, несколько человек направляются за мной. Когда я выхожу на улицу, там уже сгущаются сумерки.

* * *

Нет, никогда я так ничего не узнаю, если буду сбегать при каждом возможном случае… Рука всё ещё трясётся, и я не понимаю, то ли я сошла с ума, то ли действительно знала когда-то эту женщину, знала близко, так, что плакала, когда нас разлучили. Кто был моим собеседником? И за кого в итоге меня выдали замуж? Значит ли это всё, что я была просто служанкой в богатом доме, и мой брак — только по расчёту, по требованию прежних хозяев?

Я снова покосилась на пальцы руки, тонкие, нежные. Это ни о чём не говорит, мало ли, чем занимаются слуги. Надо бы вернуться в Лицей, дождаться ту пожилую женщину и спросить её обо всём. Вероятно, леди Анистая прошла через центральный вход, мне нужно лишь дождаться, когда она выйдет — вряд ли отошедшая от активной деятельности преподавательница откажется поговорить с бывшей ученицей… даже просто поболтать с доброжелательной девушкой. Да, хватит бегать.

Я решительно разворачиваюсь, чуть не врезавшись в очередной идущий не по правилам экипаж, отшатываясь от очередной взбесновавшейся кобылы, получаю порцию брани от угрюмого бородатого возницы и, чтобы не усугублять ситуацию, быстро сворачиваю в узкий проулок по правую руку от меня — невозможно же заблудиться, находясь всего в нескольких сотнях шагов от Лицея? Однако проулок неожиданно будто уводит меня в какой-то иной мир — вместо шумных многолюдных мостовых — мрачная и узкая пустынная улица, размокшая земля, из окон близстоящего здания доносятся пьяные визгливые выкрики. Немногочисленные пешие прохожие выглядят беднее и оборваннее на порядок, кучка нищих сидит прямо на земле, их обходят стороной. Отвратительный запах испорченной еды и испражнений.

Надо быстро отсюда выбираться, быстро и по возможности незаметно. Я тоже обошла сидящих на земле оборванцев, но в тот момент, когда поровнялась с одним из них, беловолосым стариком, тот неожиданно начал крениться в мою сторону, едва не выплескивая содержимое желудка мне на сапоги. Инстинктивно отскочила в сторону — и врезалась в другого мужчину, повернулась, чуть сдвигая с лица капюшон, чтобы извиниться — и застыла. Его лицо, немолодое, расплывшееся, с красным родимым пятном на виске, было мне знакомо.

Это был один из троицы аферистов, присутствовавших на сделке в Гироне. Вот только лорда Мэграна Альтастена сейчас здесь не было. Никого не было.

Мужчина широко улыбнулся.

— Привет, птичка.

Глава 26.

Мужчина с красным родовым пятном на виске крепко держит меня за руку. Узнал, без вариантов узнал. Надо бежать… или звать на помощь, но кого? Я оборачиваюсь в панике, но каждое из увиденных немногочисленных лиц кажется жуткой гротескной маской: пародии на нищих, пьющих, воров и убийц, собравшихся в одном месте. А стоящий прямо передо мной человек широко нехорошо улыбается. Зубы у него на удивление целые — редкость для выходца из нижних слоёв — но цвет эмали какой-то матово-серый.