«Он что бессмертный?»

— Господин Ким, — Хани впервые подала голос после произошедшего. — То, что мы не бесполезные могут доказать и наши посетители, так зачем вам нужно тратить столько сил на проверку? — Писательница поднялась и встала рядом со мной.

Йенгук не шевельнулся ни разу.

— Может, потому, что деятельность шаманок контролируется королевской семьей и без их права никто не может помогать людям с помощью богов?

— Чего? — мы с Хани хором удивились. Подруга явно не знала об этом, хотя по сути вроде как она писала сюжет или же точнее видела.

— Если вы не подали разрешение на шаманскую деятельность в департамент обрядов, то ваша деятельность считается незаконной и подлежит наказанию, — рассказал Муён.

— Даже если мы помогали людям, — по-щенячьи я спросила у него.

— Это не важно, так как доказать будет невозможно. Много раз поддельные шаманки и паксу платили людям за ложь для получения разрешения, вследствие чего пострадало много людей. По этой причине теперь свидетели должны быть из чиновников, ученых или по крайней мере янбанов, получивших помощь.

— А к-когда это приняли? — поинтересовалась Сон Хани.

— Две недели назад.

Хани нервно засмеялась.

— Итак заключим спор? Если вы выиграете, то избежите наказание. Проиграете, должны будете получить порку или того хуже исполнить мое желание, — предлагал главный герой.

Я повернулась к нему и хотела уже обматерить, но безвольно остановилась. Йенгук хитро улыбался, чуть показывая зубы. По-настоящему улыбался, даже глазами, показывая морщинки. Даже сам Муён стал протирать глаза от увиденной картины. Длилось это недолго, всего пару секунд.

— Завтра в час дракона встречаемся на постоялом дворе бабушки Чха. Он тут один, поэтому случайно не попадете в еще один дом кисэн.

Мы обе сглотнули. Это было неизвестное и скорее всего опасное дело, поскольку обычно не бывало скучных деньков у главных героев книг. Но если бы мы не согласились, то могли бы потерять шанс на возвращение домой. Лучше уж так, чем быть в древнекорейской тюрьме, хоть и в придуманном мире.

— Договорились! — выражая уверенность, воскликнула Хани

У Йенгука хитро заблестели глаза, и он хмыкнул. Его лицо выражало лишь одно: «они проиграют пари».

В комнате стоял накал страстей, до тех пор, пока Шин с грохотом не зашел в нее, держа поднос с бинтами и тыквой-горлянкой, имеющей надпись «алкоголь». Как оказалось потом, Ким Йенгук попросил друга принести лекарство для моей ладони и его щеки.

— Разве я не чудесный молодой инспектор? Все-таки обычно в таких случаях руку отсекают, а я даю шанс ее полечить, — бессовестно нахваливал себя главный герой. Он притворился, что ему плохо из-за больной щеки — которая даже не распухла — а помощники подыгрывали ему.

— Господин Ким, не умирайте!

— Йенгук, я всегда буду помнить тебя… — с печалью поклонился Шин.

— Какой же ты настоящий придурок, господин Ким! — вырвалось из моего рта.

«Не думала, что мой герой может быть таким сексуальным, но и в то же время мудаком. Эх, надо же было мне брать персонажа с типажом милый с главной героиней, демон с другими», — размышляла поздней ночью, я лёжа на полу.

Я глубоко вздохнула. Ветер слабо коснулся моих распущенных волос. За пару недель в Михве красная краска полностью смылась и даже блонд стал незамедлительно отходить.

«Без современных шампуней, бальзамов и масок даже естественный цвет волос может вернутся».

Внезапно нахлынули воспоминания про моих выдуманных детей-персонажей.

«Волосы у Йен-а такие блестящие, иссиня-черные, а у Муёна обгоревшие каштановые с легкой кудрявостью. Если подумать, то точно ли Йенгук, Хваён или другие — вымышленные герои, что если это все-таки не мои фантазия, а мир, что на самом деле существует?..»

Я помотала головой и повернулась на правый бок в сторону Мирэ.

«Хани, ты сошла с ума! Не может быть такого: ты продумала сюжет, писала арки, расписывала персонажей, их одежду, вкусы… О, тигр, Хани, кого ты хочешь обмануть. — Я снова с тяжестью вздохнула. — Мирэ так спокойно спит, несмотря на новые проблемы вокруг. Сколько не думала, но я всегда ощущаю рядом яблочный запах с молоком, прям как молочный коктейль. Мирэ, что же ты скрываешь, раз так необычно пахнешь?» — последняя мысль сопровождалась внутренним смехом. За все время нахождения здесь Мирэ почти не каждый день ела с удовольствием яблоки.