— Я отказалась только потому, что ты хотела этого намного сильнее.

— И я люблю тебя за это, но это не изменит моих слов. Ты живешь с Филом и Мелиндой уже десять лет, и, клянусь, иногда кажется, что ты все еще ждешь, когда они вернут тебя в детский дом. Ты непоседливая, очень умная, и любому повезет быть любимой тобой, потому что ты неукротима, когда кого-то любишь.

— Гони или умри, — прошептала я, переплетая наши мизинцы.

— Гони или умри. — она сжала мой мизинец, скрепляя наши судьбы.

Этой ночью мне опять приснился мужчина.

Мы лежали в парке, под деревом, на покрывале. На мужчине был костюм и низко надвинутая на лицо шляпа, с помощью которой он прятался от яркого солнца.

Я видела только его губы, умоляющие меня их поцеловать. Он сидел, вытянув перед собой длинные ноги, а я лежала на покрывале в блузке с длинными рукавами и длинной юбкой в несколько слоев, с маленькой черной шляпкой на голове.

Он наклонился ко мне, убрав прядь волос, выбившуюся из прически, а затем обхватил мое лицо руками. Я прищурилась, пытаясь увидеть его лицо, но солнце светило так ярко, что мне было больно смотреть. Хотя это не имело значения, я доверяла этому человеку, поэтому закрыла глаза, позволяя ему себя обнять.

Наши губы встретились, и он страстно меня поцеловал. Я ответила на его поцелуй с такой же страстью и прижалась к нему всем телом, отчего шляпка слетела набок. Я положила руку ему на грудь и почувствовала, как бешено билось его сердце через костюм. Он навалился на меня сверху, и я наслаждалась весом его тела, когда он устраивался между моих ног, насколько это было возможным, учитывая мои объемные юбки.

Его рука коснулась верхушки моей груди, выглядывающей из корсета. Он простонал мое имя, прежде чем его ладонь скользнула вниз, пытаясь добраться до конца моей юбки.

— Зачем так много слоев? — прохрипел знакомый голос.

Я рассмеялась.

— Но, сэр, как еще мне уберечь свою добродетель?

— Это означает, что такой повеса, как я, должен быть сосредоточен на цели. — он снова поцеловал меня, усаживая к себе на колени. — Ты самое ценное, что есть в моей жизни, и я сожгу это платье дотла, когда мы вернемся домой, чтобы показать тебе, насколько прекрасна может быть эта поездка.

Я вскочила в постели, возбужденная и раскрасневшаяся.

Кэт лежала рядом со мной, обнимая плюшевого медведя, которого она в детстве прозвала Милашкой. Она оставила его дома, но нашла на своей кровати — еще один приятный сюрприз от Эссоса и Сибил. Такие вещи, как медвежонок и кольца моей бабушки, помогли нам двоим начать смиряться с этим.

Осмотрев ее комнату, мы вернулись в мою, чтобы исследовать гардероб. Удивительно, но вся одежда была из тех вещей, которые я купила бы себе, но, думаю, тут нечему удивляться.

Очевидно, что Эссос и Сибил провели свое исследование. Мы остались в моей комнате до самой ночи, услышав, как другие девушки проходили в свои апартаменты. Ни одна из нас не хотела обсуждать это с другими.

Мы с трудом заснули, пытаясь казаться храбрыми. Тем не менее, от рыданий Кэт сотрясалась кровать, и я обнимала ее, пока она не заснула.

Встав с кровати, я обула тапочки, затем схватила халат, висящий за дверью, прежде чем спуститься вниз. Спускаясь по лестнице, я представила себя в одном из шикарных платьев, висящих в гардеробе.

Я ущипнула себя, убеждаясь, что все это не сон. Воспоминания о моей смерти были до сих пор свежи. Боль и отчаяние не отпускали меня. Я с трудом заставила себя умыться перед сном.

Я прошла через фойе и гостиную, а затем вышла через заднюю дверь к бассейну, и резко остановилась. Кто-то стоял на краю площадки спиной ко мне, но по темной фигуре можно догадаться, кто это. Мой пульс участился при мысли о том, что могла побыть с ним наедине.

Пользуясь тем, что он меня не видел, я изучала его спину. Темные волосы Эссоса были зачесаны назад, но я заметила несколько кудрей на затылке. Почему-то осознание того, кто он на самом деле, делало его больше.

— Можешь подойти. Я не кусаюсь, обещаю. — Эссос повернулся ко мне, держа в руках чашку с кофе. Он улыбнулся мне, но я увидела, как тяжесть ответственности лежала на его широких плечах.

Желание протянуть руку и провести по его сильной спине, как будто этим действием я могла облегчить его бремя, было неумолимым. И я понимала, что, если сделаю это, то почувствую его сильное тело. Я подошла ближе, желая сделать что-нибудь, чтобы он снова улыбнулся. Ведь он редко это делал.

— А если бы я захотела, чтобы ты это сделал? — сказала я, не представляя почему это сказала, но, вместо того чтобы устыдиться, подняла голову выше.