— Что же мы стоим? Бежать надо! — Догода резко выскользнул из Лёлиных рук и потянул её в сторону выхода. — Я же за тобой пришёл! Скипер-змей в любой момент явиться может!

— Догода! Постой! — Лёля упёрлась ногами в мягкий песок, с трудом противясь напору молодого бога ветра.

— Не бойся, я унесу тебя отсюда! А потом вернусь за Живой и Мореной. Ничего не страшись, я всех вас спасу!

— Догода! — громко выкрикнула Лёля, выдёргивая руку. — Ты не понял разве?

Догода повернулся к ней с озадаченным видом. Нескладный в своей мальчишечьей одежде, которую давно перерос. Уже не мальчик, но молодой мужчина стоял перед Лёлей. Он не знал, что провёл юность в Нави. Такой же, как и она, лишённый части воспоминаний по воле дурного случая. И до того Лёле жаль его стало, что она, хоть и смущалась, но провела ладонью по чужой щеке, ощущая лёгкое покалывание мужской щетины. Новое, незнакомое чувство.

— Посмотри на меня, — тихо попросила она. — Разве похожа я на отроковицу тринадцатилетнюю?

Под взглядом пытливым, скользнувшим по её телу, жарко Лёле стало. И не воздух сухой тому причиной был. Смотрел ли на неё так внимательно кто прежде? Возможно, что и смотрел. Но только под лучистыми глазами Догоды Лёля самой себе беззащитной казалась. Все несовершенства её наружу вышли — губы обветренные, волосы растрёпанные, ведь сдерживающая их лента сгорела в бурном пламени. Грязно-серое платье дырявое. Лучше бы спряталась она, скрылась от взгляда чужого, но не должен Догода незнанием мучиться.

Его лицо озарилось пониманием. Догода медленно осмотрел себя. Вытянул перед собой ладони, ощупал лицо, слишком длинные для юноши волосы. И пошатнулся. Одной рукой он успел опереться на каменную стену, а под другую Лёля нырнула.

— Почему? — единственное, что он спросил.

— Не знаю. — Лёля прижалась виском к его плечу. Она понимала, что стоит слишком близко, ближе, чем дозволено парню и девушке, но… Это же Догода. Как может быть иначе? — Война со Скипер-змеем давно закончилась. Перун меня с сёстрами из плена вызволил, а ты пропал. Пять лет никто про тебя не слышал.

— Как же так? Я же… я за тобой пошёл… — бормотал Догода, взирая в полутьму перед собой пустым взглядом. — Дед не пустил, я ночью сбежал чрез калитку заднюю. Поутру мы должны были с Похвистом на опушке лесной встретиться, а он не пришёл… Или я не дождался, так не терпелось мне на выручку тебе ринуться. Я же путь в Навь у полуденницы вызнал, пригрозил, что поля её жаром выжгу, если не скажет… Лёля… Лёля, что я наделал?

Догода сполз по стене и упал на колени, Лёля опустилась рядом, не отнимая рук, которыми поддерживала ослабевшее тело.

— Я же не пригрозил, я сжёг… Не одно поле… Десятки. Мавки, полуденницы, лесовики. Они бежали, прятаться пытались, а я жёг… Поля, болота, перелески... Сколько полей я уничтожил, прежде чем нашёл ту полуденницу, что мне про Навь рассказала?.. Всемогущий Род… Урожай… Пшеница… Сколько зла я Яви причинил, чтобы тебя найти?..

— Не надо, не вспоминай, — прошептала Лёля, крепче обнимая того, кого понимала лучше, чем кто ни было. — Я такая же. Со Скипер-змеем я много по Яви прошла. Люди гибли. Не знаю, что я творила, и знать не хочу. Боюсь, не вынесу. Расскажи, что было после того, как в Навь ты попал?

— Я… Кажется, я оборотился, чтобы реку перелететь. А потом… Плохо помню. Я летел и думал, что спасу тебя, героем сделаюсь, а потом скрою в Яви, чтобы Сварог не нашёл. Он меня проклял, если тебя в Прави запрут, никогда мы не свидимся. И так горько мне стало от того, так обидно. Я сам не понимал, чего больше хочу — тебя вызволить или отцу твоему доказать, что не ничтожество я. И, кажется, на другом берегу вновь вернуть своё обличье я не смог. А мысли о Свароге становились только горше, пламя в сердце разгоралось горячее… Твоего отца я во всём винил. Каждый день проживал то, как кричал он на меня, убийцей богов звал. Это точно кошмар, что никак не кончался. Я понимал, не наяву это, но вырваться не мог. А затем брат появился. И так покойно стало, будто усмирил он часть огня моего. После ты пришла. И бежали мы куда-то вместе по двору дома твоего в Прави, будто и не было ничего, будто дети мы ещё, что крови и страданий чужих не видели…

— Похвист здесь, совсем рядом. Мы вместе в Навь спустились за тобой. И наши друзья. Всё кончилось, Догода. Твой страшный сон больше не повторится. — Лёля гладила мягкие волосы Догоды, путаясь пальцами в сбившихся локонах. Сейчас она как никогда мечтала о горячей купели Морены, но и как никогда хотела, чтобы этот миг не заканчивался.

Она часто думала о Догоде с тех пор, как узнала о нём. Но её фантазии не были близки к тому, кем оказался он в реальности. Да, Догода был хорош собой, но даже Лёля отдавала себе отчёт, что Похвиста многие девушки нашли бы гораздо пригоже в его тёмной, спокойно-печальной красоте. И всё же, реальный Догода был лучше любых её мечтаний. Сломленный, истощённый и усталый, он был живой, тёплый и как-то по странному знакомый, пусть и забрал батюшка о нём воспоминания. Воспоминания сердца всё равно живут, их отобрать не в силах даже Сварогу Великому! А её сердце Догоду помнило и ждало.

— Пойдём домой, — шепнула она. — Хватит уже с тебя Нави. Теперь начнётся настоящая жизнь.

***

Лёля поддерживала Догоду всю короткую дорогу до поверхности. Выйдя наружу, Догода прикрыл глаза ладонью, должно быть, ослеплённый даже этим неярким светом навьских звёзд. Лёля расправила плечи, скидывая скопившееся напряжение. Как же хорошо, как свободно! Она дошла, осуществила задуманное. Жаль, не могла она сказать, что теперь ничто её с Догодой не разлучит.

— Тц, оборванцы какие! — весело цыкнул рядом голос Морены.