У крохотного покосившегося причала было как-то слишком уж многолюдно. Их самих на одного человека больше стало, а ещё Морена проводить гостей вызвалась, за ней и Чернобог последовал. А за хозяевами и самые преданные из слуг пришли, да в сторонке скромно встали. И подозревала Лёля, что во внимании таком не её и не Похвиста заслуга. Усопшие души, прислуживающие в тереме Морены, Ульяна с Догодой зачаровали. Добрые, обходительные, для каждого слова ласкового не жалели... Эх, никогда ей такой не стать. А Похвиста с его лицом угрюмым все только сторонились.

— Надеюсь, свидимся ещё! — Морена крепко сжала в объятиях Ульяну, похожую на неё, словно сестра. — Как только нежить пограничная угомонится, мы с Чернобогом в Явь придём и тебя разыщем. И вас, братьев удалых, — властительница Нави подмигнула Догоду и Похвисту. — Хотя, боюсь, дед ваш поганой метлой нас выгонит.

Как не походила эта Морена на ту высокомерную и холодную царицу, которая встретила их по прибытии в Навь. Лёля только изумляться могла произошедшим переменам. Неужели так долго сестра её камень в себе носила, пытаясь день за днём Догоде помочь, да всё без толку? А теперь она будто порхает. К мужу ластится, к Лёле самой, над братьями-ветрами подтрунивает.

А может быть, другая причину Морену веселиться заставляет. Лёля поделилась с сестрой грустной вестью, что Велес им рассказал. Поделилась и решением в Нави на всю жизнь свою бессмертную поселиться. Ничего тогда Морена не сказала. Ну а что ей сказать? Даже её колдовские силы законы мира изменить не могут. Каждый живой должен в Навь с благословения её привратника, Велеса, ступать. И вот теперь старается Морена горькую минуту расставания младшей сестры с друзьями подсластить.

Аука, нахохлившись, точно шарик пернатый, уселся Похвисту на плечо, что было странно, обычно он Лёлю или Ульяну предпочитал. А сегодня вот отчего-то бога ветра избрал в компаньоны. С локтя Ульяны свисала большая корзина, прикрытая чёрным полотном. Снеди им Морена в дорогу собрала, да не только.

«Это вино особое, — заговорщическим тоном прошептала она, укладывая в корзину глиняную бутылку, укутанную в полотенце. Лёля же стояла рядом и, обжигая пальцы, собирала в ту же корзину свежеиспечённые пироги с капустой и странные, черно-серые отварные яйца местных птиц, впрочем, очень приятные на вкус. — Оно на травах Нави настоянное. После смерти тайн не остаётся. Всё Навь читает с души. Дурные воспоминания Березина забирает, а добрые Навь человеку обратно отдаёт. Между теми, кто вино это выпьет, тоже тайн не будет. Сделаю подарок водянице нашей напоследок».

И сейчас тяжёлая корзина оттягивала руку Ульяны. А Морена всё ещё держала новую подругу за плечи, не отпуская от себя.

— Запомни, что я тебе сейчас скажу, — строго приказала она, глядя Ульяне в глаза. — Боги через мост Калинов пройдут без труда, а ты нечисть, пусть и явьская. От нечисти видов любых мост заговорён. Но глаза ему застить ты моим заклятием сможешь: «Своя земля и в горсти мила. Своя земля — свой прах». Крепко-накрепко слова эти в памяти сохрани, иначе здесь сгинешь. А я хочу, чтобы снова ты свет солнца увидела.

— Какое заклятие мудрёное, — захлопала глазами Ульяна и улыбнулась с благодарностью. — Такое не позабудешь. Спасибо тебе, Моренушка, что приютила нас. И тебя благодарю, Великий Чернобог. — Она низко склонилась перед главным богом царства умерших, и Догода с Похвистом её примеру последовали.

— Ты это... извини меня, Морена, — Похвист неуклюже запустил пятерню в волосы, взлохматив затылок. — Многое я наговорил, ну... Понимаешь ты... Зол был... За брата переживал...

— Да иди уж с миром, бог ветра северного, — усмехнулась Морена. — Какие обиды меж нами быть могут? Ты, почитай, на моих глазах вырос, бегал по двору нашему, ягоды из сада таскал. Хоть и невоспитанный, да зато родной.

Похвист робко ухмыльнулся, заалел и попытался спрятать эмоции, склонившись погладить Ауку на плече. Догода улыбался, глядя на эту картину, но молчал. А ведь необычно это. Не ему ли первому нужно Морену благодарить за доброту ее сердечную, за то, что радела о нём, пока он ожогами её покрывал?

Со стороны реки раздался звук ударяющих по воде вёсел. Тяжёлый, гнетущий, по крайней мере, для Лёли. Вот и пробил час тот, когда ей прощание с близкими предстоит. Ульяна наверняка плакать начнёт, Похвист смотреть с сочувствием. Догода... А кто его знает, не успел он ещё к ней привязаться — и седмицы не прошло, как от личины аспида избавился. И то больше с братом время проводил, вот и сейчас подле него стоит. Вздохнула тяжко Лёля и к Березине повернулась.

Как старым знакомым им Велес кивнул величаво. Длинное весло то с одной стороны лодки по чёрной воде ударяло, то с другой, и скользила лодчонка слишком быстро для той, кто садиться в неё не собиралась. Она даже узнать не сможет, что необычного в вине, которое Морена для Ульяны подготовила! И на Калинов мост даже одним глазком ей уже не взглянуть! И так Лёле сдаться захотелось, назад свою клятву остаться в Нави забрать! Аж сердце закололо, до того жить она жаждала. Жить с Ульяной, Аукой, Похвистом и Догодой! Увидеть, какое выражение на лице младшего бога появится, когда в Явь он выйдет, когда впервые за время долгое ароматный воздух вдохнёт! Но взамен этого останется ей терем сестры, оранжевые всполохи чуждых звёзд, волшебные синие деревья с яркими цветами вместо плодов.