— Верно, я думал, на меня призраки напали, — подтверждает Харди.

— С нами даже была коза, — говорит Андраник, — и она блеяла и била копытами.

— Я думаю, вы преувеличиваете, — спокойно возражает Нела. — Вряд ли это был такой уж сильный шум. Ну да ладно, споры делу не помогут. Есть и ещё кое-что, чем я собиралась заняться, кроме выслеживания старухи.

— Ты вот говоришь, старухи, да? — уточняет Гилберт. — Дело в том, что мы встречали Невена...

— Так он живой! — радостно восклицает мальчишка, прыгая по остаткам пола. — Как он? Где? Почему сюда не пришёл-то?

Нам приходится на некоторое время прервать беседу о призраках и удовлетворить любопытство Харди.

— Так вот, — продолжает Гилберт, — Невен рассказывал нам о призраке молодой женщины.

— Мне тоже, — кивает Нела. — Но я её не видела, только старую. Давайте поступим вот как: мы вернёмся сюда до темноты и проследим, куда же идёт старуха, а сейчас пойдёмте-ка в замок. Я видела его на холме над городом. Может быть, люди держали там оборону. После них могли остаться записи или ещё что-то, что поможет нам разобраться.

Мы соглашаемся и принимаемся за сборы. Хотя собирать-то нам особо и нечего — Тилли решает прихватить с собой саквояж, а Нела укладывает в плетёный короб несколько одеял на случай, если они понадобятся Дамиану.

— У нас есть сани, — говорю я ей. — Мы можем уложить туда и вещи, и вот этого ребёнка, чтобы руки были свободны.

— Сани не так удобны, — отказывается Нела. — Орешек, подойди-ка сюда.

Коза послушно подходит и терпеливо ждёт, пока Нела подвешивает на один её бок короб с вещами, а на второй — сделанную из коры и шкур мягкую люльку. Дамиан занимает своё место на козьем боку и сонно чмокает, даже не проснувшись.

— Вот это да! — удивляемся мы. — А ты не боишься, что коза может взбрыкнуть и уронить люльку?

— Орешек? — поднимает брови Нела. — Ей я доверяю даже больше, чем себе. Все готовы? Идём.

Мы выходим в пустынный переулок, озираясь и опасаясь столкнуться с призраком, но похоже, он появляется лишь в тёмное время. Харди ёжится в своей лёгкой одежонке, поверх которой он накинул одну из наших шкур. Мороз и вправду пробирает до костей, а мы к тому же вышли из заледеневшего, нетопленого дома, не накопив тепла. Эх, вот бы супа горячего сейчас!

Коза бодро семенит впереди, будто знает, куда именно мы направляемся. Короб и люлька плавно покачиваются на её боках.

Я вспоминаю, что хотел кое о чём спросить.

— Нела, — окликаю я. — А Дамиан унаследовал твою силу?

— Об этом ещё рано судить, — отвечает она. — Пока ничего такого не замечала.

— А волосы тебе не он оторвал?

— Сильвер! — укоризненно говорит Нела. — Ну как бы он смог! Разумеется, нет. Когда я выбралась наружу, волосы у меня выглядели так, что от них проще было избавиться, чем вычесать.

— Это хорошо, — говорю я. — То есть, не то хорошо, что с тобой такое произошло, а то, что это не Дамиан. А то мне было немного тревожно с ним возиться, самую малость.

— А мне кажется, короткие волосы — это даже удобно, — включается в беседу Тилли. — Никаких проклятых шпилек. Надо бы и мне укоротить свои, и никто не посмеет сказать, что так не принято, раз уж так ходит сама королева.

— Ничего себе, — прерывает эти рассуждения Гилберт, — вы только взгляните!

Мы смотрим туда, куда он указал, и видим надпись на стене: «Может быть, однажды в мёртвый город вернётся жизнь... тот, кто чист душой, сумеет нам помочь». Кто-то нацарапал слова на льду, кое-где рука соскальзывала.

— Я встречала послания, подобные этому, там и тут, — говорит Нела. — Они напоминают слова пророчества, но слегка изменённые. То ли тот, кто знал о пророчестве, оставил эти надписи, то ли наоборот — кто-то их прочёл и пересказал другим, как запомнил.

— Ничего себе! — восхищается Харди, шмыгая покрасневшим носом. — Так ты понимаешь значение этих закорючек?

— Да, я научилась читать, — улыбается Нела краешком губ. — Надо бы и тебя потом обучить.

— Нам стоит обойти весь город, — говорит Гилберт. — Может быть, мы узнаем тогда больше, чем сказано в пророчестве.

Тем временем улица становится шире. Она взбирается на пологий холм, покрытый заиндевевшей травой, на вершине которого возвышается серый замок, обнесённый каменной стеной и окружённый рвом. Отсюда нам видно, что мост опущен. И ближайшие к холму дома, и каменные стены выглядят целыми — что бы за битва здесь ни шла, похоже, завершилась она раньше, чем враги добрались до замка. Или защитники крепости сдали её без боя.