— Леон, Ева, танцуйте от радости: сегодня мы приглашены на пляжную вечеринку. Отказы не принимаются!

Не знаю, почему: мое сердце пропускает удар...

Пляжная вечеринка в конце сентября сильно отличается от пляжной вечеринки в летнее время года... Мне пришлось надеть самые теплые леггинсы и облачиться в свитер с огромным воротом, чтобы только уберечься от холодного ночного воздуха, готового пробрать тебя до костей.

Стоило захватить и куртку, да, послушавшись совета Каролины, я этого по глупости не сделала. Я вообще поступила глупо, согласившись сюда прийти... То ли от нервов, то ли все-таки от холода у меня буквально зуб на зуб не попадает, и я с опаской поглядываю на каждого проходящего мимо костра человека, боясь узнать в нем симпатичное лицо парня, сказавшего однажды, что будет любить меня, несмотря ни на что.

Глупое обещание, высказанное в запале...

Я не знаю никого из ребят, собравшихся этим вечером на пляже, — я вообще мало с кем общаюсь в городе. Мало с кем из молодежи... Мне всегда тяжело вливаться в новую компанию, поэтому я с удивлением наблюдаю за Каролиной и Леоном, весело болтавшим с другими присутствующими. Они настолько гармонично вписываются в новую компанию, словно состоят в ней с момента своего рождения...

По дороге проносится чей-то байк, и вскоре я замечаю знакомую фигуру, направляющуюся к нам со стороны парковки. Глупое сердце опять пропускает удар, и я как можно ниже опускаю голову, загородившись распущенными волосами, как щитом. Авось не заметит...

— Здравствуй, Ева, — приветствие звучит так обыденно, словно мы не виделись не долгих три месяца, а всего лишь каких-нибудь пару-тройку дней. Или, возможно, Каролина просто-напросто успела предупредить парня обо мне...

— Здравствуй, — отзываюсь как можно спокойнее. — Давно не виделись...

— Да уж порядком, — соглашается он, присаживаясь рядом на одеяло. Всполохи огня, разведенного прямо на песке, причудливо пляшут по его лицу... Вижу это краешком глаза, не решаясь посмотреть в лицо Килиана напрямую. Боязно... С чего бы, и сама не понимаю.

— Как поживаешь? — интересуется между тем парень, похоже, не замечания моих терзаний. — Чем занимаешься?

Я рада, что мне есть, что ответить на этот вопрос:

— Устроилась работать в швейную мастерскую «У Клары».

— Да, я, кажется, слышал что-то от мамы, — отзывается Килиан. И спрашивает: — Тебе там нравится?

— Очень. Клара советует пойти учиться... — Тут я понимаю, что сболтнула лишнего: об этом я даже Патрику не говорила. Во время учебных блоков мне придется ездить в другой город, и я чувствую подспудную панику от одной мысли об этом. Линус и фрау Штайн крепко-накрепко привязала меня к Виндсбаху.

А собеседник уже интересуется:

— И что тебя сдерживает? — Помимо воли бросаю на него быстрый взгляд — он ведь не умеет читать мысли, правда?

— Ничего, — вру на автопилоте. — Наверное, с нового учебного года и начну.

Килиан глядит в огонь, помешивая в нем палкой, и я как будто бы ощущаю силу его недовольства. Кем или чем, сама не понимаю, но себя костерю всеми возможными способами: похоже, я, действительно, самая настоящая врушка. Припомнилось, как я солгала Килиану про свою беременность, и как лгала Патрику о самой себе... Прошедшие два дня я лгу семье о собственном благополучии, а теперь вот и Килиану начала лгать. Это просто патологическая болезнь какая-то!

— Сам чем занимаешься? — пытаюсь быть вежливой, уводя разговор от собственной персоны.

— Весной заканчиваю учебу и собираюсь совершить большой мотоциклетный тур по Европе, — отвечает мне парень.

Я невольно восклицаю:

— Отправишься путешествовать на своем байке?! — Килиан кивает и как будто бы хочет добавить что-то еще, но так и не решается. — Должно быть, это будет здорово, — произношу за него, немного... самую чуточку завидуя его планам.

Несмотря на близость огня, меня снова пробирает озноб, и Килиан, накинув покрывало на свои плечи, протягивает мне один его конец. Приглашает разделить совместное тепло...

Я должна отказаться, я должна, просто обязана отказаться, вот только не покажется ли отказ в сотню раз подозрительнее согласия... Подныриваю под покрывало и даже блаженно зажмуриваю глаза. Тепло... Как же тепло и хорошо. А в следующее мгновение с другой стороны от Килиана плюхается Каролина и самолично льнет к его правому боку, поднырнув под другой край покрывала.

— Ну и холодрыга, — как бы объясняет она свое дерзкое поведение, позволяя руке Килиана упокоиться на своем девичьем плече. — Так намного лучше.