— Надеюсь, ты не сердишься на моих родных, нагрянувших нежданно-негаданно? — интересуюсь у Патрика, лежа в кровати тем же вечером. — Они хотели сделать сюрприз...

— … И у них получилось. — Он поглаживает мое плечо и улыбается в темноту. Потом добавляет: — Они, конечно, немного шумные, но любят тебя по-настоящему, и это для меня важнее всего.

— Спасибо, — я тычусь носом в его плечо, вдыхая ставшим привычным запах опилок и свежего дерева. — Они привезли приглашение на свадьбу Мии, моей старшей сестры, надеюсь, ты сможешь вырваться на Рождество.

Патрик пожимает плечами:

— Работы сейчас много, а к Рождеству ее может стать еще больше. — И словно почувствовав мое беспокойство, заключает: — Однако уверен, что ради такого события, мы сможем найти парочку свободных деньков для поездки в Штутгард. — Какое-то время мы лежим молча, а потом он добавляет: — Я только переживаю за Линуса: он собирался встретить этот праздник в кругу семьи.

— Гартенроуты тоже его семья, — отчего-то обижаюсь я за Луизу с детьми. — И, если бабушку с дедушкой тоже позовут на свадьбу... тогда мы сможем встретить Рождество вместе.

— Ну-ну, — пытается утихомирить меня мужчина. — Я просто подумал, что тебе стоит знать об этом.

И я знаю... уверена, что знаю, просто на меня столько всего навалилось в последнее время, что иногда кажется, я даже собственное имя способна забыть. Да и с Линусом удается проводить не так много времени, как хотелось бы... Он чаще проводит время у бабушки, помогая мужчинам в столярной мастерской.

— Патрик, — мне страшно задать этот вопрос, но я пересиливаю себя, — когда все это закончится? — вопрошаю совсем тихо, имея в виду постоянные проблемы с его матерью и его же беспрестанную занятость в столярной мастерской.

Что-то подспудно лежит у меня на сердце, и я никак не могу совладать с этим.

— Патрик...

— У? — мычит он в полузабытьи, уже переступив грань между сном и реальностью.

— Патрик. — Я вздыхаю и долго гляжу на его профиль, очерченный сияющим светом луны, льющимся сквозь незашторенное окно. Потом выскальзываю из-под его руки и иду в сторону гостевых комнат...

— Каролина, ты спишь? — окликаю подругу, заглядывая в ее комнату.

— Не была уверена, что ты придешь, но очень на это надеялась, — отзывается та из темноты, откинув край одеяла и приглашая меня занять место рядом с собой. — Я укладываюсь на матрац, и Каролина говорит: — Как в детстве, помнишь? Ты залазила в мою постель и часами напролет рассказывала разные истории. Тогда ты еще грезила приключениями... Говорила, что сбежишь в море на бригантине, что пройдешь всю землю в поисках своей матери, что...

— … вызову ее на дуэль и заставлю дать ответ на главный вопрос своей жизни: почему она меня оставила? — вклиниваюсь в ее слова, и даже немного краснею от собственной наивности. — Мне было двенадцать... да и «дуэль» уже состоялась. Теперь я стала другим человеком... Повзрослела, должно быть. Не стоит и вспоминать...

Но девушка приподнимается на локте, подперев голову ладонью, и глядит прямо в мои глаза:

— Не верю, что ты могла настолько перемениться, — качает она головой. — Когда ты отправилась в Виндсбах на поиски приключений... зачеркнуто: первой любви, я глядела на тебя в немом обожании, как на одного из рыцарей короля Артура, отправившегося на поиски Святого Грааля. И что я вижу теперь: «Грааль» обретен, а верный «паладин» глядит несчастными глазами... Ты уверена, что именно этого искала? Быть может, твой путь еще не закончен...

— Прекрати, — беззлобно отмахиваюсь я, пихая Каролину в плечо. — Похоже, я перестаралась, забивая твою голову детскими сказками. — И признаюсь: — Я люблю свой «Грааль», он самый лучший для меня.

И сестрица, сделав вид, что встряхивает меня за грудки, упрямо интересуется:

— Тогда почему ты не кажешься мне счастливой?

Я отзываюсь в том же ключе:

— Может быть, потому, что ты слишком идеализируешь любовь? Она, как известно, не всегда усыпана розами... Помнишь, как в «Маленьком принце»: «Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомиться с бабочками».

— Это ты сейчас о фрау Штайн говоришь? — осведомляется Каролина не без насмешки. — Образ гусеницы, так никогда и не ставшей бабочкой, очень даже ей подходит...

Какое-то время мы продолжаем посмеиваться, припоминая разные случаи из нашего совместного прошлого, а потом Каролина спрашивает:

— Помнишь, того парня на мотоцикле, как там его...

— Килиан Нортхофф, — услужливо подсказываю я.

— Ну да, этот самый Килиан, — голос сестры буквально сочится любопытством и предвкушением чего-то запретного, — вы часто с ним видитесь? Мне казалось, у вас что-то начиналось...

Она прозрачна, словно горный хрусталь, — даже забавно наблюдать ее детские уловки.

— Всего лишь небольшой флирт, не более того.

И тогда она меня удивляет:

— То есть не будет ничего такого, если я решу немного потусить с ним? — осведомляется она самым бесстрастным голосом. — Просто сегодня мы столкнулись с ним в магазине, и я подумала, что он очень даже неплох... К тому же при мотоцикле. Сама знаешь, как эта штуковина действует на нас, девочек! — И снова вопрошает: — Так ты не против?