Это сейчас я понимаю причину. Взрослые знали, что я полукровка, еще до моего рождения и оберегали своих детей от связи со мной.

Одиночество тянулось за мной шлейфом с самого детства. И даже когда в школе я подружилась с Антинуа, тяжелое чувство тоски не исчезло. А в Гаратисе навалилось с новой силой.

Если бы не Каян, жизнь в замке была бы невыносимой. Но он…

– Серьезно, рогатая? Ты сохнешь по навознику?

– Что? – не поняла я. Вопрос Рафаэля прозвучал так резко, что меня моментально вышвырнуло из тесного мирка воспоминаний, в который погрузилась с головой.

Сколько я провела в размышлениях? Ни голод, ни усталость не терзали меня. Но, может, в междумирье таких чувств и не существует? Может, не только время здесь ведет себя иначе?

– Я случайно услышал, как ты думаешь о том жреце, который постоянно возится в саду…

– Случайно, - язвительно повторила я и притянула колени к груди, после чего уткнулась в них лицом.

Матушкина библиотека! Какой стыд! Я-то даже себе не признавалась, что Каян мне симпатичен! То, что Рафаэль понял это раньше меня…

– Отвратительно, - протянул он.

Мне захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать его тягучий, как ирис, голос.

– Вы будете смотреться, как брат и сестра. Оба цвета ржавчины, оба чародеи… Или тебе такое нравится? Возбуждает иллюзия запретности?

Я не выдержала. Стянула туфлю и кинула в Рафаэля в надежде, что каблук хорошенько ударит его по голове.

Только вот вампир поймал «снаряд» в полете, когда тот почти достигла цели.

– Что?! – вскинулась я, когда Рафаэль до хруста сжал мою туфлю в ладони. – Если мы здесь останемся навсегда, то я хотя бы душу отведу!

– Ох, рогатая, ты ведь даже не вампир! Откуда такая жажда крови?

– А то ты не знаешь! – снова съехала с уважительного «вы» я и картинно указала на свои виски. – Ты же из моей головы не вылезаешь! Что ты там ищешь?!

– Возможно, если бы я натолкнулся хотя бы на одно восхищение своей персоной, мне не пришлось бы копаться в мусоре, который зовешь мыслями, столь долго.

– Ой, да пошел ты, - простонала я в ответ на его откровенную шутку.

Он смеялся, а я снимала вторую туфлю. Ступню она не грела, так как состояла из тоненьких ремешков и каблука, и удобства не приносила.

– Снова швырнешь ее в меня?

– Нет.

– А что тогда?

– Загляни, сам знаешь куда, и увидишь.

Я специально в красках представила, как луплю Рафаэля туфлей. Он корчится, пытается закрыться от меня, а я не останавливаюсь…

– Какая безвкусица, Тиа, - вздохнул Рафаэль, а потом чужие образы перекрыли мои.

Рафаэль нафантазировал, как я отрываю от туфли самый длинный ремешок и связываю им руки вампира за спиной. Причем затягиваю ремень с силой, но это вызывает на губах наглеца только улыбку…

– Оставь свои желания при себе, - скривилась я и приложила все усилия, чтобы выкинуть из головы образ, заставляющий щеки гореть от стыда.

Вместо этого я снова подумала о Каяне, о наших посиделках в саду. О том, как его волосы походили на огонь в закатных лучах…

Я думала, что Рафаэль опять скажет что-то едкое, но неожиданно, когда мои мысли с вечерней улицы перетекли в темный замок, вампир попросил:

– Стой. Покажи еще. Пожалуйста.

– Каяна? – у меня даже брови на лоб полезли от удивления.

– Нет. Мне плевать на мальчишку. Покажи мне солнце.

Еще ни разу я не слышала, чтобы Рафаэль говорил так. В его голосе сплелись надежда и горечь, восхищение и тоска. Его просьба была чистой и откровенной, как молитва, и я не смогла отказать.

Я показала Рафаэлю все закаты и рассветы, которые сумела вспомнить. Я открыла ему те кусочки своей жизни, которые напитались солнцем: тренировки в школе, прогулки с Анти, одинокие пикники с книгой у корпуса общежитий.

Солнце могло истязать Рафаэля и даже убить. Наверняка в последний раз он видел его в плену, когда был привязан к столбу драконорожденными. А до этого… даже представить страшно, сколько времени прошло.

Но сквозь мою память ему ничего не угрожало.